Kargopolov
Статья Михаила Ремизова
Стратегия нового варварства (приводится с сокращениями).
Статья Михаила Ремизова
Стратегия нового варварства (приводится с сокращениями).
Появляются первые плоды работы президентского совета по межнациональным отношениям. Это проект межнационального мира в России, стратегия национальной политики до 2025 года. Пока самого текста проекта я не видел. Он не доступен в публичном пространстве, только отзывы в прессе, пересказ в прессе, в «Известиях», в частности, была статья. Какие впечатления? Впечатления такие, что это, условно говоря, попытка лечить оспу посредством накладывания макияжа, посредством грима. Т.е. даже не лечить симптомы, а просто камуфлировать симптомы, не решать проблемы, а табуировать их обсуждение и проявление их в публичном пространстве. Именно на это направлен традиционный, до боли знакомый набор мер.
Первое – борьба с экстремизмом в социальных сетях, с какими-то разжигающими призывами. Опять же, как будто проблема только в том, что где-то кто-то в Интернете что-то написал. Второе – это запрет более жесткий, чем сегодня, видимо, еще на использование этнических акцентов в избирательных компаниях, в партийных программах. Дальше - это предложение наказывать должностных лиц, которые способствуют разжиганию межнациональных конфликтов. Но казалось бы, правильная вещь: действительно, если разжигаешь - нужно наказывать. Но здесь в чем проблема? У нас в качестве разжигателей обычно фигурируют не те, кто начинает конфликт или не те, кто создает условия для его появления, а те, кто начинает называть вещи своими именами, т.е. те, кто начинает говорить об этом конфликте как об межэтническом.
Поэтому, в общем и целом, речь идет о том, что мы должны спрятать симптомы, даже не диагностировав болезнь, и уж тем более не начав ее лечить. Как нам нужно правильно диагностировать болезнь? Понимаете, мы имеем дело не с какими-то отдельными вспышками межнациональных конфликтов, неприязни или просто некультурного поведения подростков. Мы имеем дело с тектоническими процессами. Один из этих процессов – это великое переселение народов, условно говоря, так. И Путин назвал его в своей статье совершенно справедливо. А его можно назвать процессом обратной колонизации. Да? Ситуации, когда периферии бывшего имперского пространства начинают активно воздействовать на бывшую метрополию, прежде всего, посредством массовой миграции населения – то, что пережила британская ойкумена, то что пережила французская ойкумена и то, что наша русская ойкумена переживает. При этом понимаете, в чем проблема? Не только в том, что нарушается этнический баланс, возникают социальные трения или дополнительная нагрузка на инфраструктуру, хотя и это колоссальная проблема.
Положим, большое количество детей мигрантов в школах – это просто резкое снижение среднего уровня базового школьного образования, просто по определению. Если для эмигрантов и их детей не строить специальных школ, а против этого у нас выступают все эксперты благонамеренные и благодушные. Эта проблема, можно так сказать, более серьезная, связанная с тем, что те люди, которые бегут от архаики, от варварства в Средней Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, они после перехода количества в качество неизбежно с собой как бы приносят ту же самую архаику, те же самые социальные модели - архаические, варварские - уже в Лондон, в Москву, в Париж. Там уже воспроизводится тот же самый уклад. Вот ровно тот уклад, от которого они сбежали, воспроизводится, просто по законам социологии, по законам больших чисел каких-то, воспроизводится в том месте, куда они сбежали.
И в итоге происходит выравнивание уровней, разных уровней регионов планеты, не по высшей планке, а по низшей планке, т.е. происходит варваризация относительно развитых обществ. Т.е. это эпоха нового варварства. Это следствие этой вот асимметрии развития разных регионов, и то же самое, я бы сказал - асимметрия во времени, когда одни народы уже находятся в достаточно продвинутой стадии социального развития и модернизированы. Для них характерны проблемы постиндустриального уклада. А другие народы выходят из родоплеменного уклада и переживают ту ломку, которая характерна для этого очень болезненного процесса. И возникает специфическая ситуация, когда клановые структуры, которые очень хорошо развиваются в родоплеменном обществе, как нож в масло входят в ткань современного правового государства, которое не умеет работать вот с таким материалом. Потому что современное правовое государство заточено на то, чтобы работать с индивидами более-менее дисциплинированными и раздробленными, а не с остатками вот этих вот родоплеменных структур, которые фазово являются родопришельцами из другого времени (вот пришельцами из раннего средневековья).
Вот современное правовое государство не умеет работать с пришельцами с раннего средневековья, если их оказывается очень много. Вот это тектонические процессы, их надо хотя бы уметь диагностировать, назвать, дальше - выработать какой-то план решения этих проблем. В принципе это возможно, технически возможно противодействие массовой эмиграции. Сейчас об этом говорится, но серьезных мер не применяется. Грубо говоря, депортацию нелегалов у нас устраивают только по большим праздникам. Я имею ввиду конфликты, условно говоря, с режимом Рахмона, когда ему надо доказать, что не надо наших летчиков по беспределу арестовывать, тогда 300 нелегальных эмигрантов вдруг депортируется. Это должно быть нормальной практикой, но этого не происходит.
Я уже не говорю о введении визового режима, который является единственным способом вообще вернуть контроль государством над этой сферой. Ну конечно этого будет мало, потому что это наши соседи, и там будет хаос, неустроенность и все равно будут беженцы. Значит необходима некая новая форма ответственной политики, которая будет обеспечивать стабильность по периметру границ, которая там будет способствовать занятости. Т.е. это некая новая форма устройства этого большого пространства, это серьезная амбициозная задача. Она, опять же, тоже решаема, но требует проговаривания и постановки этих задач.
То же самое касается решения этой асинхронности во времени: как ассимилировать пришельцев из раннего средневековья? Для этого необходимо их сажать за парты и обучать в соответствии со школьными программами, в которых будут какие-то базовые предметы, базовые модели, которые сделают их такими же гражданами, как мы. Т.е. включайте сами ассимиляционные механизмы, которые работали в Европе на протяжении последних столетий, которые сделали Европу вот таким цивилизованным регионом планеты. Для этого необходима профильно полиции и службам безопасности, спецслужбам работать на противодействие этнической организованной преступности, которой у нас не было очень долгое время. Сейчас ведутся разговоры, что такая работа должна систематически вестись, но, опять же, воз и ныне там. Пока этого нет.
Технически можно обсуждать некие решения, можно по ним спорить, но всего этого не будет происходить, если будет табуирована сама постановка вопроса об этнических процессах, этническом измерении политики и истории. Вот логика этих концепций в духе организации многонациональной России. Это попытка табуировать этническое измерение политического процесса и исторического процесса, и табуировать обсуждение именно этнических проблем, этнических конфликтов, которые носят структурный характер. Поэтому первое, с чего нужно начать – это с трезвого взгляда на вещи, с того, чтобы называть вещи своими именами и хотя бы внутренне для себя честно осознавать масштабы и характер вызовов, с которыми мы сталкиваемся."
Первое – борьба с экстремизмом в социальных сетях, с какими-то разжигающими призывами. Опять же, как будто проблема только в том, что где-то кто-то в Интернете что-то написал. Второе – это запрет более жесткий, чем сегодня, видимо, еще на использование этнических акцентов в избирательных компаниях, в партийных программах. Дальше - это предложение наказывать должностных лиц, которые способствуют разжиганию межнациональных конфликтов. Но казалось бы, правильная вещь: действительно, если разжигаешь - нужно наказывать. Но здесь в чем проблема? У нас в качестве разжигателей обычно фигурируют не те, кто начинает конфликт или не те, кто создает условия для его появления, а те, кто начинает называть вещи своими именами, т.е. те, кто начинает говорить об этом конфликте как об межэтническом.
Поэтому, в общем и целом, речь идет о том, что мы должны спрятать симптомы, даже не диагностировав болезнь, и уж тем более не начав ее лечить. Как нам нужно правильно диагностировать болезнь? Понимаете, мы имеем дело не с какими-то отдельными вспышками межнациональных конфликтов, неприязни или просто некультурного поведения подростков. Мы имеем дело с тектоническими процессами. Один из этих процессов – это великое переселение народов, условно говоря, так. И Путин назвал его в своей статье совершенно справедливо. А его можно назвать процессом обратной колонизации. Да? Ситуации, когда периферии бывшего имперского пространства начинают активно воздействовать на бывшую метрополию, прежде всего, посредством массовой миграции населения – то, что пережила британская ойкумена, то что пережила французская ойкумена и то, что наша русская ойкумена переживает. При этом понимаете, в чем проблема? Не только в том, что нарушается этнический баланс, возникают социальные трения или дополнительная нагрузка на инфраструктуру, хотя и это колоссальная проблема.
Положим, большое количество детей мигрантов в школах – это просто резкое снижение среднего уровня базового школьного образования, просто по определению. Если для эмигрантов и их детей не строить специальных школ, а против этого у нас выступают все эксперты благонамеренные и благодушные. Эта проблема, можно так сказать, более серьезная, связанная с тем, что те люди, которые бегут от архаики, от варварства в Средней Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, они после перехода количества в качество неизбежно с собой как бы приносят ту же самую архаику, те же самые социальные модели - архаические, варварские - уже в Лондон, в Москву, в Париж. Там уже воспроизводится тот же самый уклад. Вот ровно тот уклад, от которого они сбежали, воспроизводится, просто по законам социологии, по законам больших чисел каких-то, воспроизводится в том месте, куда они сбежали.
И в итоге происходит выравнивание уровней, разных уровней регионов планеты, не по высшей планке, а по низшей планке, т.е. происходит варваризация относительно развитых обществ. Т.е. это эпоха нового варварства. Это следствие этой вот асимметрии развития разных регионов, и то же самое, я бы сказал - асимметрия во времени, когда одни народы уже находятся в достаточно продвинутой стадии социального развития и модернизированы. Для них характерны проблемы постиндустриального уклада. А другие народы выходят из родоплеменного уклада и переживают ту ломку, которая характерна для этого очень болезненного процесса. И возникает специфическая ситуация, когда клановые структуры, которые очень хорошо развиваются в родоплеменном обществе, как нож в масло входят в ткань современного правового государства, которое не умеет работать вот с таким материалом. Потому что современное правовое государство заточено на то, чтобы работать с индивидами более-менее дисциплинированными и раздробленными, а не с остатками вот этих вот родоплеменных структур, которые фазово являются родопришельцами из другого времени (вот пришельцами из раннего средневековья).
Вот современное правовое государство не умеет работать с пришельцами с раннего средневековья, если их оказывается очень много. Вот это тектонические процессы, их надо хотя бы уметь диагностировать, назвать, дальше - выработать какой-то план решения этих проблем. В принципе это возможно, технически возможно противодействие массовой эмиграции. Сейчас об этом говорится, но серьезных мер не применяется. Грубо говоря, депортацию нелегалов у нас устраивают только по большим праздникам. Я имею ввиду конфликты, условно говоря, с режимом Рахмона, когда ему надо доказать, что не надо наших летчиков по беспределу арестовывать, тогда 300 нелегальных эмигрантов вдруг депортируется. Это должно быть нормальной практикой, но этого не происходит.
Я уже не говорю о введении визового режима, который является единственным способом вообще вернуть контроль государством над этой сферой. Ну конечно этого будет мало, потому что это наши соседи, и там будет хаос, неустроенность и все равно будут беженцы. Значит необходима некая новая форма ответственной политики, которая будет обеспечивать стабильность по периметру границ, которая там будет способствовать занятости. Т.е. это некая новая форма устройства этого большого пространства, это серьезная амбициозная задача. Она, опять же, тоже решаема, но требует проговаривания и постановки этих задач.
То же самое касается решения этой асинхронности во времени: как ассимилировать пришельцев из раннего средневековья? Для этого необходимо их сажать за парты и обучать в соответствии со школьными программами, в которых будут какие-то базовые предметы, базовые модели, которые сделают их такими же гражданами, как мы. Т.е. включайте сами ассимиляционные механизмы, которые работали в Европе на протяжении последних столетий, которые сделали Европу вот таким цивилизованным регионом планеты. Для этого необходима профильно полиции и службам безопасности, спецслужбам работать на противодействие этнической организованной преступности, которой у нас не было очень долгое время. Сейчас ведутся разговоры, что такая работа должна систематически вестись, но, опять же, воз и ныне там. Пока этого нет.
Технически можно обсуждать некие решения, можно по ним спорить, но всего этого не будет происходить, если будет табуирована сама постановка вопроса об этнических процессах, этническом измерении политики и истории. Вот логика этих концепций в духе организации многонациональной России. Это попытка табуировать этническое измерение политического процесса и исторического процесса, и табуировать обсуждение именно этнических проблем, этнических конфликтов, которые носят структурный характер. Поэтому первое, с чего нужно начать – это с трезвого взгляда на вещи, с того, чтобы называть вещи своими именами и хотя бы внутренне для себя честно осознавать масштабы и характер вызовов, с которыми мы сталкиваемся."