Булгаков: любимый писатель вождя
Автор: Сергей Лунёв
"Через два часа придёт Новый год. Что принесёт мне он?
Я спал сейчас, и мне приснилось:
Киев, знакомые и милые лица, приснилось, что играют на пианино...
Придёт ли старое время?
Настоящее таково, что я стараюсь жить, не замечая его...
не видеть, не слышать!
Недавно, в поездке в Москву и Саратов,
мне пришлось всё видеть воочию и больше я не хотел бы видеть.
Я видел, как серые толпы с гиканьем и гнусной руганью бьют стёкла в поездах,
видел, как бьют людей.
Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве... тупые и зверские лица...
Видел толпы, которые осаждали подъезды захваченных, запертых банков,
голодные хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров,
видел газетные листки, где пишут, в сущности, об одном:
о крови, которая льется и на юге, и на западе, и на востоке, и о тюрьмах.
Все воочию видел и понял окончательно, что произошло.
Идёт Новый год.
Целую тебя крепко.
Твой брат Михаил."
Отрывок из письма Михаила Булгакова сестре Наде, 31 декабря 1917 года.
Сочинение ненаписанное в школе
Меня всегда интересовал вопрос, почему Михаил Афанасьевич Булгаков выжил при «сталинском режиме»? Почему Иосиф Виссарионович «позволил» ему жить и творить в Советском Союзе? Да, порой Булгакова не публиковали, его пьесы запрещали ставить на театральных подмостках, но он жил и творил на свободе, пусть даже «в стол». Подобные ему авторы были вынуждены либо эмигрировать, либо их отправили на «перековку» в лагеря. Булгаков стоит особняком среди большинства литераторов, ведь в рабоче-крестьянском СССР с его непролетарским происхождением, с его «тёмными пятнами» в биографии ему всё сходит с рук.
В феврале 1919 года Булгаков был мобилизован в армию Украинской народной республики, как военврач. Спустя всего лишь несколько дней он успешно дезертирует из неё. Летом 19-го года его вновь «мобилизуют» на этот раз в Красную Армию. Но и в ней он служит всего несколько месяцев. В октябре 1919 года он переходит на сторону Вооруженных сил Юга России (существует версия, что попадает в плен). Однако факт остается фактом: Булгаков становится военным врачом 3-го Терского казачьего полка. Михаил Афанасьевич «воюет» против Красной Армии, что само по себе есть прекрасный повод впоследствии «поставить его к стенке». В конце 1919 года оставляет медицинскую практику и начинает заниматься журналистикой. Какой журналист «получился» в СССР из Булгакова можно судить по отрывку его допроса в ОГПУ от 22 сентября 1926 года:
"На крестьянские темы я писать не могу потому, что деревню не люблю. Она мне представляется гораздо более кулацкой, нежели это принято думать. Из рабочего быта мне писать трудно. Я быт рабочих представляю себе хотя и гораздо лучше, нежели крестьянский, но всё-таки знаю его не очень хорошо. Да и интересуюсь я им мало и вот по какой причине: я занят. Я очень интересуюсь бытом интеллигенции русской, люблю её, считаю хотя и слабым, но очень важным слоем в стране. Судьбы её мне близки, переживания дороги. Значит, я могу писать только из жизни интеллигенции в советской стране. Но склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою, по-видимому, остро задевают общественно-коммунистические круги. Я всегда пишу по чистой совести и так, как вижу. Отрицательные явления жизни в советской стране привлекают моё пристальное внимание, потому что в них я инстинктивно вижу большую пищу для себя (я - сатирик)".
Как мы видим, лояльностью Михаила Булгакова к Советской власти и не пахнет. «Перековываться», судя по его словам, он не собирается. Однако в театрах Советской России поставлены и с успехом идут его «Дни Турбинных» по роману «Белая Гвардия». Постановку неоднократно смотрит «сам» Иосиф Виссарионович Сталин. И… отбивает яростные атаки «советских» критиков, которые усмотрели в пьесе неприятие Булгаковым революции и послереволюционного времени. Вот что увидел тов. Сталин в пьесе:
«Насчёт “Дней Турбиных” — я ведь сказал, что это антисоветская штука, и Булгаков не наш... Но что же, несмотря на то, что это штука антисоветская, из этой штуки можно вынести? Это всесокрушающая сила коммунизма. Там изображены русские люди — Турбины и остатки из их группы, все они присоединяются к Красной Армии как к русской армии. Это тоже верно. <…> Может быть, но вы должны признать, что и Турбин сам, и остатки его группы говорят: “Народ против нас, руководители наши продались. Ничего не остаётся, как покориться”. Нет другой силы. Это тоже нужно признать. Почему такие пьесы ставятся? Потому что своих настоящих пьес мало или вовсе нет. Я против того, чтобы огульно отрицать всё в “Днях Турбиных”, чтобы говорить об этой пьесе как о пьесе, дающей только отрицательные результаты. Я считаю, что она в основном всё же плюсов даёт больше, чем минусов».
Чем так покорила тов. Сталина пьеса? Почему он с таки удовольствием смотрел её много раз? Ответ на этот вопрос лежит в самом романе:
«Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты. Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днём в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все - купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актёры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели...<…> Были тоскливые слухи, что справиться с гетманской и немецкой напастью могут только большевики, но у большевиков своя напасть:
- Жиды и комиссары.
- Вот головушка горькая у украинских мужиков!
Ниоткуда нет спасения!!»
Сталин был прекрасно осведомлён о том, что такое «большевики», что такое красный террор. Кто стоит за «большевиками» и какой сброд собрался под красными знамёнами. Но у Сталина не было другого «сброда». Он мог тысячу раз симпатизировать белым офицерам, но они были для него доведёнными до отчаяния врагами. Большевики совершили в России то, что не удалось никому за более чем 200 летнюю историю существования Российской Империи. Они её развалили! Большевики победили сильного противника, но отжившего свой исторический срок. Стоило ли Сталину принижать этот «подвиг» и запрещать «Дни Турбиных»? Думается, что нет. Ведь Иосиф Виссарионович прекрасно понимал, что цена победы во многом определяется тем, над кем она одержана. Не случайно, позднее, советская пропаганда ушла от «опереточного» изображения тех же немецко-фашистских войск и стала показывать их, как достойных противников Красной Армии.
Собачье Сердце. 1925 год.
В конце 80-х годов в советский кинопрокат вышла экранизация повести Михаила Булгакова «Собачье Сердце». Фильм моментально разошёлся «на цитаты» и стал знаковым событием кинематографа конца 80-х годов. «Проблема не в сортирах, а в головах» звучало по каждому малозначащему поводу из уст советских рабочих, инженеров и домохозяек. Ёще бы, ведь перестроечная волна «откровений» радикально изменила отношение многих советских людей к своей недавней истории, к «диктатуре пролетариата» и коммунистической партии Советского Союза. Вызванный горбачёвской «перестройкой» хаос в экономике был моментально объяснён с «шариковской» прямолинейностью… проблема не в сортирах, а в головах. Пожалуй, каждый гражданин Советского Союза тогда посчитал, что именно он является тем самым мудрым профессором Преображенским, обличающим весь тот «бордель», в который превратился СССР в последние годы своего существования. Только не совсем было понятно, кто был в этом «борделе» Шариковым и Швондером?
«- Вы стоите на самой низшей ступени развития, - перекричал Филипп Филиппович, - вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить...»
Как же понравилось это выражение самому «грамотному» в мире населению Страны Советов! Ведь с образованием у них всё было в порядке. Потому предположить то, что можно «подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости» с наличием университетского или институтского образования никто не мог. Особенно, когда речь шла «о себе любимом». И без разницы о каком «поделить» вёл речь Преображенский. О том, как забрать у «капиталистов» заводы или найти нового «эффективного собственника» для общенародной собственности. Примитивность решения присутствует в обоих случаях.
Булгаков закончил писать «Собачье Сердце» в 1925 году. «Чрезвычайщина» послереволюционного времени несколько поутихла. Однако поставить на сцене «Собачье Сердце» Булгакову не дали. Повесть запретили. И было почему. Ведь за экспериментом профессора Преображенского стоит революционный проект переустройства России.
«23 Декабря. В 8:30 часов вечера произведена первая в европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яичники Шарика и вместо них пересажены мужские яичники с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа, 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости. Непосредственно, вслед за сим удален после трепанации черепной крышки придаток мозга - гипофиз и заменен человеческим от вышеуказанного мужчины».
Булгаков обвиняет русскую интеллигенцию в том, что именно она несёт ответственность за всё происходящее в Советской России. Без Преображенских и Борменталей, не могли появиться Шариковы, а те в свою очередь не смогли бы найти своих Швондеров. Сами Шариковы до мировой революции бы не додумались. В пьесе нет никакой фантастики, каждый персонаж узнаваем и писан с реальной жизни. Михаил Афанасьевич прекрасно знаком с «движущими силами революции» и как талантливый сатирик он изображает их во всей красе.
«Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз - условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия - игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти - удар ножом в сердце в пивной».
За «уплотнением квартир дома», за «хоровым пением» стоят реальные истории и «калабуховский дом» - это сама Россия, которая, для Булгакова навсегда пропала. Но Михаил Афанасьевич не только показывает природу возникновения «большевизма», но и ставит ему приговор. Он не видит будущего Советской России и утверждает, что рано или поздно ненавистный ему режим пролетариев падёт. Ведь ничего приличного, Шариковы и Швондеры создать не могут. Они созданы для того, чтобы ловить и душить, петь, пить, выселять, уплотнять, буянить, насиловать и хамить. Возникает вопрос: зачем писатель, обличая существующий режим, ставя диагноз и вынося приговор «советам», провоцирует власть?
Ответ на этот вопрос может быть только один, и он дан в самой пьесе. У профессора Преображенского существует высокопоставленный покровитель, к которому тот обращается, когда от Швондеров и Шариковых, становится невмоготу. По сути, в своей пьесе Булгаков пытается достучаться до Сталина. Он провоцирует его своими антисоветскими произведениями, но в них нет ничего антигосударственного. Булгаков выносит приговор «винтикам советской системы», бюрократии, порядкам и словно провоцирует покровителя-Сталина на репрессии к ним. Михаил Афанасьевич задолго до 37-го года оправдывает и объясняет всё то, что сделал Сталин со своими товарищами по партии. Для Булгакова всё логично, предсказуемо, и сначала Шариков прикончит Швондера, а потом найдется другой, который прикончит Шарикова.
Сегодня очень часто можно слышать то, что сталинский режим репрессировал «хороших» революционеров. Автоматически в их состав попадают Каменев, Зиновьев, Бухарин, Тухачевский, Рыков и тысячи им подобных деятелей калибром поменьше. Из Сталина делают тирана, а тех, кого перемолотила советская машина, превращают в жертвы «режима». Мы не можем судить о том, что было бы в том случае, если бы в противоборстве со Сталиным победили Троцкий и Бухарины, но можно сказать однозначно: они ничуть не заслуживают оправдания за всё то, что сотворили с Россией в 1917-м году. Их «перемолотил» не тов. Сталин, а та машина, которую они создали своими руками. Бог знает, о чём писал Булгаков в своей пьесе. Но она для нас есть возможность ещё раз подумать о том, чем был для России 1917-й год, кем были революционеры до революции и после того, как стали правящей партией и кем является каждый из нас сегодня.
«- Ничего я не понимаю, - ответил Филипп Филиппович, королевски вздёргивая плечи, - какого такого Шарикова? Ах, виноват, этого моего пса... Которого я оперировал?
- Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чём
дело.
- То есть он говорил? - Спросил Филипп Филиппович, - это ещё не значит быть человеком. Впрочем, это не важно. Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал».
***
Михаил Афанасьевич делал попытки встретиться с главой Советского Правительства. Но безрезультатно. Можно представить, какие вопросы хотел задать Булгаков Сталину. Он мог попросить вождя позволить ему писать и публиковаться в СССР. Дать возможность эмигрировать из Советской России. Но что ему мог ответить Сталин? Эмигрировать он позволить Булгакову не мог. Лишённый пристального внимания НКВД Михаил Афанасьевич автоматически становился антисоветским писателем за рубежом. Талантливым и безусловным лидером эмиграции, знаменем той России, которой уже не было. Публиковать и ставить булгаковские пьесы Сталин тоже не мог позволить. Булгаков был глубоко антисоветским писателем. Всё, что мог позволить Сталин Булгакову, он позволял. Писать, без шансов быть опубликованным. Сталин сохранил Булгакову жизнь. Сталин сохранил потомкам великие произведения Булгакова.
Разговор со Сталиным
В 1929 году из репертуара советских театров были исключены все пьесы Михаила Афанасьевича. Писателя лишили всех источников заработка. 28 марта 1930 года Булгаков в отчаянии пишет «Письмо Правительству СССР»:
«После того, как все мои произведения были запрещены, среди многих граждан, которым я известен как писатель, стали раздаваться голоса, подающие мне один и тот же совет. Сочинить "коммунистическую пьесу", а кроме того, обратиться к Правительству СССР с покаянным письмом, содержащим в себе отказ от прежних моих взглядов, высказанных мною в литературных произведениях, и уверения в том, что отныне я буду работать, как преданный идее коммунизма писатель-попутчик. Цель: спастись от гонений, нищеты и неизбежной гибели в финале. Этого совета я не послушался. Навряд ли мне удалось бы предстать перед Правительством СССР в выгодном свете, написав лживое письмо, представляющее собой неопрятный и к тому же наивный политический курбет. Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет».
<…>
«Спешу сообщить, что цитирую я не с тем, чтобы жаловаться на критику или вступать в какую бы то ни было полемику. Моя цель - гораздо серьезнее. Я не доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с необыкновенной яростью доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать. И я заявляю, что пресса СССР совершенно права».
<…>
«Вот одна из черт моего творчества и её одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических повестях: чёрные и мистические краски (я - мистический писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное - изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М. Е. Салтыкова-Щедрина. Нечего и говорить, что пресса СССР и не подумала серьезно отметить все это, занятая малоубедительными сообщениями о том, что в сатире М. Булгакова - "клевета". Один лишь раз, в начале моей известности, было замечено с оттенком как бы высокомерного удивления: "М. Булгаков хочет стать сатириком нашей эпохи"»
Более, чем откровенное признание в невозможности существования Булгакова-писателя в СССР. За ним следует «предложение» Советскому правительству, где он в ультимативной форме просит:
«Я прошу Правительство СССР приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР в сопровождении моей жены Любови Евгеньевны Булгаковой.
<…>
Если же и то, что я написал, неубедительно, и меня обрекут на пожизненное молчание в СССР, я прошу Советское Правительство дать мне работу по специальности и командировать меня в театр на работу в качестве штатного режиссера».
18 апреля 1930 года в квартире Булгакова раздаётся звонок из секретариата Сталина. Говорит сам вождь:
“Вы хотите уехать?” Затем извиняющееся-лицемерно спрашивает: “Что, мы вам очень надоели?”
Булгаков отвечает, что настоящий русский писатель должен жить в России. Он говорит, что хотел бы работать в Художественном театре, но его не берут.
“А вы подайте заявление туда, – отвечает Сталин. – Мне кажется, что они согласятся”.
В завершении разговора Сталин говорит: “Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами”.
Булгаков: “Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с вами поговорить”.
Сталин: “Да, нужно найти время и встретиться, обязательно”.
Сталин так и не нашёл времени встретиться с Булгаковым, несмотря на письма, который он писал Сталину.
А вопрос трудоустройства Булгакова был решён положительно. Во МХАТ-е снова идут «Дни Турбинных». Булгаков работает над пьесой «Бег». Но, несмотря на все предшествующие договоры со МХАТ-ом о постановке, в дальнейшем пьеса была запрещена.
Иван Васильевич. 1935 год.
Пьеса «Иван Васильевич» была закончена автором в сентябре 1935 года. Кто-то мне скажет, прочтя мои строки, что Булгаков ни на что не намекал, никакого «двойного дна» в его произведениях не было. Однако Булгаков сам не скрывает, что его пьесы это сатира. Сатира на всё то, что происходит с Советской Россией. Нет никаких сомнений, что его произведения были опасны для властей, а современники Булгакова прекрасно понимали то, о чём пишет автор. Понимал это и тов. Сталин. В этой статье, я сознательно «разбираю» самые известные произведения Булгакова, ставшие популярными благодаря советскому кинематографу. К сожалению, большинству наших современников Булгаков известен именно благодаря кино.
«Иван Васильевич» как и большинство произведений Михаила Афанасьевича была запрещена. Почему? Возможно потому, что в пьесе между Жоржем Милославским и Сталиным есть нечто общее. Первый и второй «до перемещения во времени» занимались уголовно-наказуемой деятельностью. Милославский квартиры «обносил», Джугашвили пополнял партийную кассу большевиков, совершая набеги на «инкассаторские кареты». Аналогия самая прямая. Колол Булгаков Сталина не в бровь, а в глаз. Есть за что обидеться вождю на писателя. Но вопрос даже не в том, что тов. Сталин мог обидеться, а в том, что увидевшие пьесу «Иван Васильевич», сразу поймут о ком идёт речь. А это уже антисоветская пропаганда. Ст. 58. Расстрел. Лагеря. Но Булгакову всё сходит с рук. Почему?
В знакомой большинству из нас экранизации Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» была произведена незначительная рокировка. В силу «непонятных» мне причин, слова которые в пьесе произносит Жорж Милославский, Гайдай вставляет в уста управдома Буншы. А слова очень интересные. В пьесе именно Жорж Милославский с лёгкостью отдаёт «кемску волость» шведскую царю.
«- Да об чём разговор? Да пущай забирают на здоровье!.. Господи, я думал, что!..»
У Гайдая бывший вор и жулик выглядит, как патриот страны, для которого дорога каждая пядь русской земли. У Булгакова всё иначе. Жорж Милославский в оригинальной версии «отдаёт» шведскому «конунгу» Кемскую волость. На какое историческое событие «намекал» Михаил Афанасьевич? На события времен Ивана Грозного, когда Московский царь «воевал со «шведами» и «ливонцами»? Или на послереволюционные территориальные потери Российской Империи: Польшу, Прибалтику и Финляндию? После таких намеков, Булгакова следовало бы не только запретить, но и четвертовать. Но Сталин с ним нянчится, как с малым ребёнком. И это в середине 30-х годов, когда власть Сталина уже была абсолютной!
Булгаков перенёс действие пьесы в прошлое. Только всё, что описано у него в «Иване Васильевиче» происходило в настоящем. Тут логично вспомнить известный фильм Сергея Михайловича Эйзенштейна «Иван Грозный» и реакцию цензуры на него. Первая часть фильма вышла в 1945-м году и возвеличивает Московского царя Ивана Грозного, как мудрого и справедливого правителя. Сталинской цензуре понравились военные победы над врагами, территориальные приобретения Московского царства … Прибалтика, Западная Украина, нарождающаяся «сверхдержава». А вот вторая часть фильма, в которой речь идёт о боярском заговоре и показывается опричнина, была запрещена в сталинском СССР, как ошибочная. Вот что было написано в Постановлении Оргбюро ЦК ВКП(б) О кинофильме "Большая жизнь" от 4 сентября 1946 г., касательно фильма Эйзенштейна:
«Режиссер С.Эйзенштейн во второй серии фильма "Иван Грозный" обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета».
Массовое сознание сталинского периода СССР воспринимало «чистки», как естественную реакцию на существовавших «врагов народа». После ХХ съезда КПСС, «опричнина» была осуждена. Вторая часть «Ивана Грозного» вышла в 1958-м году. Реакция на него была ровно такой, какую предполагала сталинская цензура. В контексте происходящих событий современникам аналогии были очевидны. Сталин и Грозный. Репрессии и опричнина. Рассуждая о возможности судить по художественным произведениям о времени, надо отдавать себе отчёт, что художественная литература отражает не просто реальность, а умонастроения автора. Ту, атмосферу, в которой ему приходилось жить и творить. Писатель, как бы он ни хотел закамуфлировать своё отношение к происходящему, волей-неволей выдаёт себя между строк.
Мастер и Маргарита. 1938 год
Наиболее ярко мистицизм Булгакова проявился в романе «Мастер и Маргарита». Однако современные читатели не видят того, что за «мистицизмом» писатель завуалировал всё, чем жила Советская Россия в те годы. Роман «Мастер и Маргарита» – это зарисовка с «советской натуры», которой «мастер» передал потомкам царящую в те годы атмосферу. Булгаков – сатирик, а сатирик ничего не придумывает, он просто погружает реальных персонажей в нереальное пространство своих произведений.
«За огромным письменным столом с массивной чернильницей сидел пустой костюм и не обмакнутым в чернила сухим пером водил по бумаге. Костюм был при галстуке, из кармашка костюма торчало самопишущее перо, но над воротником не было ни шеи, ни головы, равно как из манжет не выглядывали кисти рук. Костюм был погружён в работу и совершенно не замечал той кутерьмы, что царила кругом».
Разве не с таким «пустым костюмом» сталкивался Михаил Афанасьевич, когда тщетно пытался добиться разрешение на выезд?! Булгакову была чужда Советская Россия. Он нигде этого не скрывает. Ни в своих письмах друзьям и безответных письмах Сталину, ни в обращении к Правительству СССР. Каждое произведение Булгакова является глубоко антисоветским. Сегодня многие воспринимают сатиру писателя, как вымысел только лишь по той причине, что очень плохо знакомы со сталинским периодом непростой советской истории. У Булгакова везде поют и не могут остановиться. Начали в «Собачьем Сердце» и продолжают в «Мастере и Маргарите».
«Славное море священный Байкал...»
Кто эти несчастные и уродливые персонажи, которые прибыли на бал к Воланду? Не всё ли это окружение тов. Сталина? Те, на ком кровь миллионов русских людей, тех, кто разрушил ту Россию, которую любил Булгаков всем своим сердцем?
«Но тут вдруг что-то грохнуло внизу в громадном камине, и из него выскочила виселица с болтающимся на ней полурассыпавшимся прахом. Этот прах сорвался с верёвки, ударился об пол, и из него выскочил черноволосый красавец во фраке и в лакированных туфлях.
<…>
Все их имена спутались в голове, лица слепились в одну громадную лепешку, и только одно сидело мучительно в памяти лицо, окаймленное действительно огненной бородой, лицо Малюты Скуратова.»
Достаточно?! За каждым из персонажей Михаила Афанасьевича, стоит кто-то в реальности. Тот, кого Булгаков видел на Гражданской войне. Кто убивал его друзей и разбросал по миру дорогих сердцу Булгакова людей. И все они живут в булгаковской нереальности, наряженные в парадные фраки советских чиновников. Куда деваются люди? Какой чёрт их уносит куда-то? Ничего не придумал Булгаков. Всё мерзко. Всё вызывающе пошло, как шоу Воланда в варьете и грязно, как в коммуналках Москвы. Люди не изменились, но их окончательно добил квартирный вопрос. И только лишь один «он» может понять Мастера, скрывающийся за маской Воланда. Мистика, чертовщина разворачивается не на страницах романа, а происходит в реальной жизни Булгакова. Всё перепуталось не в романе, а в судьбе автора и его России.
В «Мастере и Маргарите» существует всего лишь два главных героя, к которым можно отнестись с нескрываемой симпатией. Мастер и Воланд. Возможно, кому-то покажется это большой натяжкой – проводить параллели между Мастером-Булгаковым, Сталиным-Воландом, но для меня подобное сравнение является уместным. Мастер – это он, растерянный, ненужный маленький человек из прошлого времени. Воланд – это вождь, который может понять Мастера, но не может ему ничем помочь. Цезари и генсеки, такие же обречённые винтики неразрывных исторических процессов. Булгаков это понимает, так же, как возможно понимал это Сталин. Величие и всесилие вождей мелко по сравнению с силой истории, однажды сорвавшейся с катушек. Но…
«…не тревожьте себя. Всё будет правильно, на этом построен мир».
Нигде у Булгакова нет слов о справедливости, о том, что всё будет хорошо. Всё будет именно правильно. В творчестве Булгакова всё закономерно, логично и как в хорошем произведении каждое событие невозможно без предыдущего. Аннушка разлила масло… а далее, ничего уже нельзя изменить.
Михаил Афанасьевич перенёс предполагавшуюся встречу с вождём на страницы своего романа. «Мастер и Маргарита» - это своего рода итог, финальная точка в антисоветском творчестве писателя и виртуальном разговоре со Сталиным. В конце своего романа Булгаков пишет, словно предполагая возможный ответ Воланда-Сталина самому себе:
«Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочёл ваш роман».
Вот и всё, чем мог помочь Вождь Мастеру. Булгаков умер. Его друг, драматург Сергей Александрович Ермолинский вспоминал:
«На следующее утро, - а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но кажется, на следующее утро - зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Сталина. Голос спросил:
- Правда ли, что умер товарищ Булгаков?
- Да, он умер.
Тот, кто говорил со мной, положил трубку».
Сталин позвонил Булгакову только через десять лет с того первого и последнего их разговора.
После Булгакова
Сегодня, Михаил Булгаков является одним из самых популярных классиков русской литературы, а Сталин является одним из самых популярных политиков российской истории. Один был гением от литературы, второй гением от истории. Сталин написал гораздо больше книг по объему, чем Булгаков, но его творчество мало интересно потомкам. Самое печальное то, что вождя всех народов воспринимают часто в отрыве от времени и обстоятельств, в которых он жил. Сталин сегодня – это уже не исторический персонаж, а более образ правителя, которым он никогда не был, но которого всегда хотели видеть на Руси. Образ Сталина пережил культ личности и период его развенчания, затем пришла пора забвения, сменившаяся временем чернения всего и вся, что с ним было связано. На данный момент, мы переживаем этап романтизации образа Сталина и его эпохи. Но, как и в прошлом, народный Сталин далёк от реального Сталина. Для того чтобы определить, кем был тов. Сталин, нам надо найти ответ, кем были мы все вместе взятые в ХХ веке. Не Сталин делал революцию, создавал свой «культ личности» и разрушал его. Этим занималась сама Россия и её народ. А вот Сталин, оказался удачным противоречивым образом, которым можно объяснить и спрятать за ним всё и вся.
Булгаков и Сталин, это две России. Россия до 1917-го года и после революции. Они не могли разойтись друг с другом, но не могли и жить в мире. Это были две стороны одной и той же «медали», именуемой Россией. Белая гвардия проиграла свою войну и вскоре стала Красной гвардией. Кто-то остался без Родины, и это был БЕГ из Советской, но всё-таки России. Её стало меньше, страна распалась, растворилась, обезбожилась, но всё равно была Россией.
Мы называли советской – науку и культуру, советскими – писателей, композиторов, художников, будто все они вышли из ниоткуда. Но вышли они из России и были русскими. Мы просто лукавили, обманывали себя и других, говоря, что у нас появилась новая традиция. Но традиция у нас была одна, заложенная Александром Невским, Петром Первым, Пушкиным, Гоголем, Менделеевым, Толстым, Достоевским, Чеховым. Вывести нового советского человека не вышло, как не получилось из Шарикова человека в самом высоком смысле этого слова. Операция, по его возвращению в первозданный вид затянулась на целых 70 лет, но за это время он выпил много русской крови и попортил русских нервов.
Булгаков оппонировал режиму, но он не был противником России. Не Сталин был его оппонентом, а сама очарованная и одураченная революцией страна. Возможно, он глубже и раньше всех понял, что за советской властью стоит не абстрактный комиссар и тиран Сталин, а конкретный народ страны. Что делать с Шариковыми и Швондерами ему было ясно. Эту «пену революции» сдуло сталинскими чистками, но что делать с народом? Как вернуть людям здравый смысл и доказать им, что из революции ничего и никогда не выйдет?
Россия семьдесят лет вытравливала из себя яд революции и шаг за шагом возвращалась к самой себе. Русское, пробивалось сквозь асфальт большевистской идеологии создавало не нового советского человека, а того человека, о котором писали Чехов, Толстой и Достоевский. То, что мы любим и за что ценим Советский Союз, возникало зачастую вопреки советской системе. Андрей Тарковский, Владимир Высотский, Булат Окудажава, Марк Захаров и тысячи дорогих нашему сердцу имён, это победа Русского начала в нас, а не Советского. Россия перемолотила большевизм, фашизм и к концу своего существования в СССР уже не было никакого тоталитаризма, террора органов НКВД. У нас был старческий маразм умирающей утопии, за которым мы опять не разглядели России и грохнули её заодно с СССР.
Судьба лишила Булгакова права выбора. Он остался в СССР, написал свои великие произведения, которые мог написать, только живя в той стране. Это парадокс, но «наш» Булгаков невозможен и без Сталина, и без России, которую он потерял. Он не выбирал свой судьбы, как не выбираем мы. Но как-то странно выходит, что мы сами ставим себя перед выбором: Россия, Украина, Беларусь или СССР? Какая страна нам ближе, какая страна нам лучше и не хотим понять и признать одной простой истины: Россия, Украина, Беларусь и СССР – это одна страна и наша общая ответственность за всё происходящее в ней во все времена. А если вдруг, потребуется делать выбор, то он может быть между хорошим и плохим, добром и злом, порядочностью и подлостью, великим и низким. И тут, никаких разночтений быть не может.
Сергей Лунёв,
специально для «Руськой Правды»
Автор: Сергей Лунёв
"Через два часа придёт Новый год. Что принесёт мне он?
Я спал сейчас, и мне приснилось:
Киев, знакомые и милые лица, приснилось, что играют на пианино...
Придёт ли старое время?
Настоящее таково, что я стараюсь жить, не замечая его...
не видеть, не слышать!
Недавно, в поездке в Москву и Саратов,
мне пришлось всё видеть воочию и больше я не хотел бы видеть.
Я видел, как серые толпы с гиканьем и гнусной руганью бьют стёкла в поездах,
видел, как бьют людей.
Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве... тупые и зверские лица...
Видел толпы, которые осаждали подъезды захваченных, запертых банков,
голодные хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров,
видел газетные листки, где пишут, в сущности, об одном:
о крови, которая льется и на юге, и на западе, и на востоке, и о тюрьмах.
Все воочию видел и понял окончательно, что произошло.
Идёт Новый год.
Целую тебя крепко.
Твой брат Михаил."
Отрывок из письма Михаила Булгакова сестре Наде, 31 декабря 1917 года.
Сочинение ненаписанное в школе
Меня всегда интересовал вопрос, почему Михаил Афанасьевич Булгаков выжил при «сталинском режиме»? Почему Иосиф Виссарионович «позволил» ему жить и творить в Советском Союзе? Да, порой Булгакова не публиковали, его пьесы запрещали ставить на театральных подмостках, но он жил и творил на свободе, пусть даже «в стол». Подобные ему авторы были вынуждены либо эмигрировать, либо их отправили на «перековку» в лагеря. Булгаков стоит особняком среди большинства литераторов, ведь в рабоче-крестьянском СССР с его непролетарским происхождением, с его «тёмными пятнами» в биографии ему всё сходит с рук.
В феврале 1919 года Булгаков был мобилизован в армию Украинской народной республики, как военврач. Спустя всего лишь несколько дней он успешно дезертирует из неё. Летом 19-го года его вновь «мобилизуют» на этот раз в Красную Армию. Но и в ней он служит всего несколько месяцев. В октябре 1919 года он переходит на сторону Вооруженных сил Юга России (существует версия, что попадает в плен). Однако факт остается фактом: Булгаков становится военным врачом 3-го Терского казачьего полка. Михаил Афанасьевич «воюет» против Красной Армии, что само по себе есть прекрасный повод впоследствии «поставить его к стенке». В конце 1919 года оставляет медицинскую практику и начинает заниматься журналистикой. Какой журналист «получился» в СССР из Булгакова можно судить по отрывку его допроса в ОГПУ от 22 сентября 1926 года:
"На крестьянские темы я писать не могу потому, что деревню не люблю. Она мне представляется гораздо более кулацкой, нежели это принято думать. Из рабочего быта мне писать трудно. Я быт рабочих представляю себе хотя и гораздо лучше, нежели крестьянский, но всё-таки знаю его не очень хорошо. Да и интересуюсь я им мало и вот по какой причине: я занят. Я очень интересуюсь бытом интеллигенции русской, люблю её, считаю хотя и слабым, но очень важным слоем в стране. Судьбы её мне близки, переживания дороги. Значит, я могу писать только из жизни интеллигенции в советской стране. Но склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою, по-видимому, остро задевают общественно-коммунистические круги. Я всегда пишу по чистой совести и так, как вижу. Отрицательные явления жизни в советской стране привлекают моё пристальное внимание, потому что в них я инстинктивно вижу большую пищу для себя (я - сатирик)".
Как мы видим, лояльностью Михаила Булгакова к Советской власти и не пахнет. «Перековываться», судя по его словам, он не собирается. Однако в театрах Советской России поставлены и с успехом идут его «Дни Турбинных» по роману «Белая Гвардия». Постановку неоднократно смотрит «сам» Иосиф Виссарионович Сталин. И… отбивает яростные атаки «советских» критиков, которые усмотрели в пьесе неприятие Булгаковым революции и послереволюционного времени. Вот что увидел тов. Сталин в пьесе:
«Насчёт “Дней Турбиных” — я ведь сказал, что это антисоветская штука, и Булгаков не наш... Но что же, несмотря на то, что это штука антисоветская, из этой штуки можно вынести? Это всесокрушающая сила коммунизма. Там изображены русские люди — Турбины и остатки из их группы, все они присоединяются к Красной Армии как к русской армии. Это тоже верно. <…> Может быть, но вы должны признать, что и Турбин сам, и остатки его группы говорят: “Народ против нас, руководители наши продались. Ничего не остаётся, как покориться”. Нет другой силы. Это тоже нужно признать. Почему такие пьесы ставятся? Потому что своих настоящих пьес мало или вовсе нет. Я против того, чтобы огульно отрицать всё в “Днях Турбиных”, чтобы говорить об этой пьесе как о пьесе, дающей только отрицательные результаты. Я считаю, что она в основном всё же плюсов даёт больше, чем минусов».
Чем так покорила тов. Сталина пьеса? Почему он с таки удовольствием смотрел её много раз? Ответ на этот вопрос лежит в самом романе:
«Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты. Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днём в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все - купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актёры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели...<…> Были тоскливые слухи, что справиться с гетманской и немецкой напастью могут только большевики, но у большевиков своя напасть:
- Жиды и комиссары.
- Вот головушка горькая у украинских мужиков!
Ниоткуда нет спасения!!»
Сталин был прекрасно осведомлён о том, что такое «большевики», что такое красный террор. Кто стоит за «большевиками» и какой сброд собрался под красными знамёнами. Но у Сталина не было другого «сброда». Он мог тысячу раз симпатизировать белым офицерам, но они были для него доведёнными до отчаяния врагами. Большевики совершили в России то, что не удалось никому за более чем 200 летнюю историю существования Российской Империи. Они её развалили! Большевики победили сильного противника, но отжившего свой исторический срок. Стоило ли Сталину принижать этот «подвиг» и запрещать «Дни Турбиных»? Думается, что нет. Ведь Иосиф Виссарионович прекрасно понимал, что цена победы во многом определяется тем, над кем она одержана. Не случайно, позднее, советская пропаганда ушла от «опереточного» изображения тех же немецко-фашистских войск и стала показывать их, как достойных противников Красной Армии.
Собачье Сердце. 1925 год.
В конце 80-х годов в советский кинопрокат вышла экранизация повести Михаила Булгакова «Собачье Сердце». Фильм моментально разошёлся «на цитаты» и стал знаковым событием кинематографа конца 80-х годов. «Проблема не в сортирах, а в головах» звучало по каждому малозначащему поводу из уст советских рабочих, инженеров и домохозяек. Ёще бы, ведь перестроечная волна «откровений» радикально изменила отношение многих советских людей к своей недавней истории, к «диктатуре пролетариата» и коммунистической партии Советского Союза. Вызванный горбачёвской «перестройкой» хаос в экономике был моментально объяснён с «шариковской» прямолинейностью… проблема не в сортирах, а в головах. Пожалуй, каждый гражданин Советского Союза тогда посчитал, что именно он является тем самым мудрым профессором Преображенским, обличающим весь тот «бордель», в который превратился СССР в последние годы своего существования. Только не совсем было понятно, кто был в этом «борделе» Шариковым и Швондером?
«- Вы стоите на самой низшей ступени развития, - перекричал Филипп Филиппович, - вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить...»
Как же понравилось это выражение самому «грамотному» в мире населению Страны Советов! Ведь с образованием у них всё было в порядке. Потому предположить то, что можно «подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости» с наличием университетского или институтского образования никто не мог. Особенно, когда речь шла «о себе любимом». И без разницы о каком «поделить» вёл речь Преображенский. О том, как забрать у «капиталистов» заводы или найти нового «эффективного собственника» для общенародной собственности. Примитивность решения присутствует в обоих случаях.
Булгаков закончил писать «Собачье Сердце» в 1925 году. «Чрезвычайщина» послереволюционного времени несколько поутихла. Однако поставить на сцене «Собачье Сердце» Булгакову не дали. Повесть запретили. И было почему. Ведь за экспериментом профессора Преображенского стоит революционный проект переустройства России.
«23 Декабря. В 8:30 часов вечера произведена первая в европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яичники Шарика и вместо них пересажены мужские яичники с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа, 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости. Непосредственно, вслед за сим удален после трепанации черепной крышки придаток мозга - гипофиз и заменен человеческим от вышеуказанного мужчины».
Булгаков обвиняет русскую интеллигенцию в том, что именно она несёт ответственность за всё происходящее в Советской России. Без Преображенских и Борменталей, не могли появиться Шариковы, а те в свою очередь не смогли бы найти своих Швондеров. Сами Шариковы до мировой революции бы не додумались. В пьесе нет никакой фантастики, каждый персонаж узнаваем и писан с реальной жизни. Михаил Афанасьевич прекрасно знаком с «движущими силами революции» и как талантливый сатирик он изображает их во всей красе.
«Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз - условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия - игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти - удар ножом в сердце в пивной».
За «уплотнением квартир дома», за «хоровым пением» стоят реальные истории и «калабуховский дом» - это сама Россия, которая, для Булгакова навсегда пропала. Но Михаил Афанасьевич не только показывает природу возникновения «большевизма», но и ставит ему приговор. Он не видит будущего Советской России и утверждает, что рано или поздно ненавистный ему режим пролетариев падёт. Ведь ничего приличного, Шариковы и Швондеры создать не могут. Они созданы для того, чтобы ловить и душить, петь, пить, выселять, уплотнять, буянить, насиловать и хамить. Возникает вопрос: зачем писатель, обличая существующий режим, ставя диагноз и вынося приговор «советам», провоцирует власть?
Ответ на этот вопрос может быть только один, и он дан в самой пьесе. У профессора Преображенского существует высокопоставленный покровитель, к которому тот обращается, когда от Швондеров и Шариковых, становится невмоготу. По сути, в своей пьесе Булгаков пытается достучаться до Сталина. Он провоцирует его своими антисоветскими произведениями, но в них нет ничего антигосударственного. Булгаков выносит приговор «винтикам советской системы», бюрократии, порядкам и словно провоцирует покровителя-Сталина на репрессии к ним. Михаил Афанасьевич задолго до 37-го года оправдывает и объясняет всё то, что сделал Сталин со своими товарищами по партии. Для Булгакова всё логично, предсказуемо, и сначала Шариков прикончит Швондера, а потом найдется другой, который прикончит Шарикова.
Сегодня очень часто можно слышать то, что сталинский режим репрессировал «хороших» революционеров. Автоматически в их состав попадают Каменев, Зиновьев, Бухарин, Тухачевский, Рыков и тысячи им подобных деятелей калибром поменьше. Из Сталина делают тирана, а тех, кого перемолотила советская машина, превращают в жертвы «режима». Мы не можем судить о том, что было бы в том случае, если бы в противоборстве со Сталиным победили Троцкий и Бухарины, но можно сказать однозначно: они ничуть не заслуживают оправдания за всё то, что сотворили с Россией в 1917-м году. Их «перемолотил» не тов. Сталин, а та машина, которую они создали своими руками. Бог знает, о чём писал Булгаков в своей пьесе. Но она для нас есть возможность ещё раз подумать о том, чем был для России 1917-й год, кем были революционеры до революции и после того, как стали правящей партией и кем является каждый из нас сегодня.
«- Ничего я не понимаю, - ответил Филипп Филиппович, королевски вздёргивая плечи, - какого такого Шарикова? Ах, виноват, этого моего пса... Которого я оперировал?
- Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чём
дело.
- То есть он говорил? - Спросил Филипп Филиппович, - это ещё не значит быть человеком. Впрочем, это не важно. Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал».
***
Михаил Афанасьевич делал попытки встретиться с главой Советского Правительства. Но безрезультатно. Можно представить, какие вопросы хотел задать Булгаков Сталину. Он мог попросить вождя позволить ему писать и публиковаться в СССР. Дать возможность эмигрировать из Советской России. Но что ему мог ответить Сталин? Эмигрировать он позволить Булгакову не мог. Лишённый пристального внимания НКВД Михаил Афанасьевич автоматически становился антисоветским писателем за рубежом. Талантливым и безусловным лидером эмиграции, знаменем той России, которой уже не было. Публиковать и ставить булгаковские пьесы Сталин тоже не мог позволить. Булгаков был глубоко антисоветским писателем. Всё, что мог позволить Сталин Булгакову, он позволял. Писать, без шансов быть опубликованным. Сталин сохранил Булгакову жизнь. Сталин сохранил потомкам великие произведения Булгакова.
Разговор со Сталиным
В 1929 году из репертуара советских театров были исключены все пьесы Михаила Афанасьевича. Писателя лишили всех источников заработка. 28 марта 1930 года Булгаков в отчаянии пишет «Письмо Правительству СССР»:
«После того, как все мои произведения были запрещены, среди многих граждан, которым я известен как писатель, стали раздаваться голоса, подающие мне один и тот же совет. Сочинить "коммунистическую пьесу", а кроме того, обратиться к Правительству СССР с покаянным письмом, содержащим в себе отказ от прежних моих взглядов, высказанных мною в литературных произведениях, и уверения в том, что отныне я буду работать, как преданный идее коммунизма писатель-попутчик. Цель: спастись от гонений, нищеты и неизбежной гибели в финале. Этого совета я не послушался. Навряд ли мне удалось бы предстать перед Правительством СССР в выгодном свете, написав лживое письмо, представляющее собой неопрятный и к тому же наивный политический курбет. Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет».
<…>
«Спешу сообщить, что цитирую я не с тем, чтобы жаловаться на критику или вступать в какую бы то ни было полемику. Моя цель - гораздо серьезнее. Я не доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с необыкновенной яростью доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать. И я заявляю, что пресса СССР совершенно права».
<…>
«Вот одна из черт моего творчества и её одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических повестях: чёрные и мистические краски (я - мистический писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное - изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М. Е. Салтыкова-Щедрина. Нечего и говорить, что пресса СССР и не подумала серьезно отметить все это, занятая малоубедительными сообщениями о том, что в сатире М. Булгакова - "клевета". Один лишь раз, в начале моей известности, было замечено с оттенком как бы высокомерного удивления: "М. Булгаков хочет стать сатириком нашей эпохи"»
Более, чем откровенное признание в невозможности существования Булгакова-писателя в СССР. За ним следует «предложение» Советскому правительству, где он в ультимативной форме просит:
«Я прошу Правительство СССР приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР в сопровождении моей жены Любови Евгеньевны Булгаковой.
<…>
Если же и то, что я написал, неубедительно, и меня обрекут на пожизненное молчание в СССР, я прошу Советское Правительство дать мне работу по специальности и командировать меня в театр на работу в качестве штатного режиссера».
18 апреля 1930 года в квартире Булгакова раздаётся звонок из секретариата Сталина. Говорит сам вождь:
“Вы хотите уехать?” Затем извиняющееся-лицемерно спрашивает: “Что, мы вам очень надоели?”
Булгаков отвечает, что настоящий русский писатель должен жить в России. Он говорит, что хотел бы работать в Художественном театре, но его не берут.
“А вы подайте заявление туда, – отвечает Сталин. – Мне кажется, что они согласятся”.
В завершении разговора Сталин говорит: “Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами”.
Булгаков: “Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с вами поговорить”.
Сталин: “Да, нужно найти время и встретиться, обязательно”.
Сталин так и не нашёл времени встретиться с Булгаковым, несмотря на письма, который он писал Сталину.
А вопрос трудоустройства Булгакова был решён положительно. Во МХАТ-е снова идут «Дни Турбинных». Булгаков работает над пьесой «Бег». Но, несмотря на все предшествующие договоры со МХАТ-ом о постановке, в дальнейшем пьеса была запрещена.
Иван Васильевич. 1935 год.
Пьеса «Иван Васильевич» была закончена автором в сентябре 1935 года. Кто-то мне скажет, прочтя мои строки, что Булгаков ни на что не намекал, никакого «двойного дна» в его произведениях не было. Однако Булгаков сам не скрывает, что его пьесы это сатира. Сатира на всё то, что происходит с Советской Россией. Нет никаких сомнений, что его произведения были опасны для властей, а современники Булгакова прекрасно понимали то, о чём пишет автор. Понимал это и тов. Сталин. В этой статье, я сознательно «разбираю» самые известные произведения Булгакова, ставшие популярными благодаря советскому кинематографу. К сожалению, большинству наших современников Булгаков известен именно благодаря кино.
«Иван Васильевич» как и большинство произведений Михаила Афанасьевича была запрещена. Почему? Возможно потому, что в пьесе между Жоржем Милославским и Сталиным есть нечто общее. Первый и второй «до перемещения во времени» занимались уголовно-наказуемой деятельностью. Милославский квартиры «обносил», Джугашвили пополнял партийную кассу большевиков, совершая набеги на «инкассаторские кареты». Аналогия самая прямая. Колол Булгаков Сталина не в бровь, а в глаз. Есть за что обидеться вождю на писателя. Но вопрос даже не в том, что тов. Сталин мог обидеться, а в том, что увидевшие пьесу «Иван Васильевич», сразу поймут о ком идёт речь. А это уже антисоветская пропаганда. Ст. 58. Расстрел. Лагеря. Но Булгакову всё сходит с рук. Почему?
В знакомой большинству из нас экранизации Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» была произведена незначительная рокировка. В силу «непонятных» мне причин, слова которые в пьесе произносит Жорж Милославский, Гайдай вставляет в уста управдома Буншы. А слова очень интересные. В пьесе именно Жорж Милославский с лёгкостью отдаёт «кемску волость» шведскую царю.
«- Да об чём разговор? Да пущай забирают на здоровье!.. Господи, я думал, что!..»
У Гайдая бывший вор и жулик выглядит, как патриот страны, для которого дорога каждая пядь русской земли. У Булгакова всё иначе. Жорж Милославский в оригинальной версии «отдаёт» шведскому «конунгу» Кемскую волость. На какое историческое событие «намекал» Михаил Афанасьевич? На события времен Ивана Грозного, когда Московский царь «воевал со «шведами» и «ливонцами»? Или на послереволюционные территориальные потери Российской Империи: Польшу, Прибалтику и Финляндию? После таких намеков, Булгакова следовало бы не только запретить, но и четвертовать. Но Сталин с ним нянчится, как с малым ребёнком. И это в середине 30-х годов, когда власть Сталина уже была абсолютной!
Булгаков перенёс действие пьесы в прошлое. Только всё, что описано у него в «Иване Васильевиче» происходило в настоящем. Тут логично вспомнить известный фильм Сергея Михайловича Эйзенштейна «Иван Грозный» и реакцию цензуры на него. Первая часть фильма вышла в 1945-м году и возвеличивает Московского царя Ивана Грозного, как мудрого и справедливого правителя. Сталинской цензуре понравились военные победы над врагами, территориальные приобретения Московского царства … Прибалтика, Западная Украина, нарождающаяся «сверхдержава». А вот вторая часть фильма, в которой речь идёт о боярском заговоре и показывается опричнина, была запрещена в сталинском СССР, как ошибочная. Вот что было написано в Постановлении Оргбюро ЦК ВКП(б) О кинофильме "Большая жизнь" от 4 сентября 1946 г., касательно фильма Эйзенштейна:
«Режиссер С.Эйзенштейн во второй серии фильма "Иван Грозный" обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета».
Массовое сознание сталинского периода СССР воспринимало «чистки», как естественную реакцию на существовавших «врагов народа». После ХХ съезда КПСС, «опричнина» была осуждена. Вторая часть «Ивана Грозного» вышла в 1958-м году. Реакция на него была ровно такой, какую предполагала сталинская цензура. В контексте происходящих событий современникам аналогии были очевидны. Сталин и Грозный. Репрессии и опричнина. Рассуждая о возможности судить по художественным произведениям о времени, надо отдавать себе отчёт, что художественная литература отражает не просто реальность, а умонастроения автора. Ту, атмосферу, в которой ему приходилось жить и творить. Писатель, как бы он ни хотел закамуфлировать своё отношение к происходящему, волей-неволей выдаёт себя между строк.
Мастер и Маргарита. 1938 год
Наиболее ярко мистицизм Булгакова проявился в романе «Мастер и Маргарита». Однако современные читатели не видят того, что за «мистицизмом» писатель завуалировал всё, чем жила Советская Россия в те годы. Роман «Мастер и Маргарита» – это зарисовка с «советской натуры», которой «мастер» передал потомкам царящую в те годы атмосферу. Булгаков – сатирик, а сатирик ничего не придумывает, он просто погружает реальных персонажей в нереальное пространство своих произведений.
«За огромным письменным столом с массивной чернильницей сидел пустой костюм и не обмакнутым в чернила сухим пером водил по бумаге. Костюм был при галстуке, из кармашка костюма торчало самопишущее перо, но над воротником не было ни шеи, ни головы, равно как из манжет не выглядывали кисти рук. Костюм был погружён в работу и совершенно не замечал той кутерьмы, что царила кругом».
Разве не с таким «пустым костюмом» сталкивался Михаил Афанасьевич, когда тщетно пытался добиться разрешение на выезд?! Булгакову была чужда Советская Россия. Он нигде этого не скрывает. Ни в своих письмах друзьям и безответных письмах Сталину, ни в обращении к Правительству СССР. Каждое произведение Булгакова является глубоко антисоветским. Сегодня многие воспринимают сатиру писателя, как вымысел только лишь по той причине, что очень плохо знакомы со сталинским периодом непростой советской истории. У Булгакова везде поют и не могут остановиться. Начали в «Собачьем Сердце» и продолжают в «Мастере и Маргарите».
«Славное море священный Байкал...»
Кто эти несчастные и уродливые персонажи, которые прибыли на бал к Воланду? Не всё ли это окружение тов. Сталина? Те, на ком кровь миллионов русских людей, тех, кто разрушил ту Россию, которую любил Булгаков всем своим сердцем?
«Но тут вдруг что-то грохнуло внизу в громадном камине, и из него выскочила виселица с болтающимся на ней полурассыпавшимся прахом. Этот прах сорвался с верёвки, ударился об пол, и из него выскочил черноволосый красавец во фраке и в лакированных туфлях.
<…>
Все их имена спутались в голове, лица слепились в одну громадную лепешку, и только одно сидело мучительно в памяти лицо, окаймленное действительно огненной бородой, лицо Малюты Скуратова.»
Достаточно?! За каждым из персонажей Михаила Афанасьевича, стоит кто-то в реальности. Тот, кого Булгаков видел на Гражданской войне. Кто убивал его друзей и разбросал по миру дорогих сердцу Булгакова людей. И все они живут в булгаковской нереальности, наряженные в парадные фраки советских чиновников. Куда деваются люди? Какой чёрт их уносит куда-то? Ничего не придумал Булгаков. Всё мерзко. Всё вызывающе пошло, как шоу Воланда в варьете и грязно, как в коммуналках Москвы. Люди не изменились, но их окончательно добил квартирный вопрос. И только лишь один «он» может понять Мастера, скрывающийся за маской Воланда. Мистика, чертовщина разворачивается не на страницах романа, а происходит в реальной жизни Булгакова. Всё перепуталось не в романе, а в судьбе автора и его России.
В «Мастере и Маргарите» существует всего лишь два главных героя, к которым можно отнестись с нескрываемой симпатией. Мастер и Воланд. Возможно, кому-то покажется это большой натяжкой – проводить параллели между Мастером-Булгаковым, Сталиным-Воландом, но для меня подобное сравнение является уместным. Мастер – это он, растерянный, ненужный маленький человек из прошлого времени. Воланд – это вождь, который может понять Мастера, но не может ему ничем помочь. Цезари и генсеки, такие же обречённые винтики неразрывных исторических процессов. Булгаков это понимает, так же, как возможно понимал это Сталин. Величие и всесилие вождей мелко по сравнению с силой истории, однажды сорвавшейся с катушек. Но…
«…не тревожьте себя. Всё будет правильно, на этом построен мир».
Нигде у Булгакова нет слов о справедливости, о том, что всё будет хорошо. Всё будет именно правильно. В творчестве Булгакова всё закономерно, логично и как в хорошем произведении каждое событие невозможно без предыдущего. Аннушка разлила масло… а далее, ничего уже нельзя изменить.
Михаил Афанасьевич перенёс предполагавшуюся встречу с вождём на страницы своего романа. «Мастер и Маргарита» - это своего рода итог, финальная точка в антисоветском творчестве писателя и виртуальном разговоре со Сталиным. В конце своего романа Булгаков пишет, словно предполагая возможный ответ Воланда-Сталина самому себе:
«Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочёл ваш роман».
Вот и всё, чем мог помочь Вождь Мастеру. Булгаков умер. Его друг, драматург Сергей Александрович Ермолинский вспоминал:
«На следующее утро, - а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но кажется, на следующее утро - зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Сталина. Голос спросил:
- Правда ли, что умер товарищ Булгаков?
- Да, он умер.
Тот, кто говорил со мной, положил трубку».
Сталин позвонил Булгакову только через десять лет с того первого и последнего их разговора.
После Булгакова
Сегодня, Михаил Булгаков является одним из самых популярных классиков русской литературы, а Сталин является одним из самых популярных политиков российской истории. Один был гением от литературы, второй гением от истории. Сталин написал гораздо больше книг по объему, чем Булгаков, но его творчество мало интересно потомкам. Самое печальное то, что вождя всех народов воспринимают часто в отрыве от времени и обстоятельств, в которых он жил. Сталин сегодня – это уже не исторический персонаж, а более образ правителя, которым он никогда не был, но которого всегда хотели видеть на Руси. Образ Сталина пережил культ личности и период его развенчания, затем пришла пора забвения, сменившаяся временем чернения всего и вся, что с ним было связано. На данный момент, мы переживаем этап романтизации образа Сталина и его эпохи. Но, как и в прошлом, народный Сталин далёк от реального Сталина. Для того чтобы определить, кем был тов. Сталин, нам надо найти ответ, кем были мы все вместе взятые в ХХ веке. Не Сталин делал революцию, создавал свой «культ личности» и разрушал его. Этим занималась сама Россия и её народ. А вот Сталин, оказался удачным противоречивым образом, которым можно объяснить и спрятать за ним всё и вся.
Булгаков и Сталин, это две России. Россия до 1917-го года и после революции. Они не могли разойтись друг с другом, но не могли и жить в мире. Это были две стороны одной и той же «медали», именуемой Россией. Белая гвардия проиграла свою войну и вскоре стала Красной гвардией. Кто-то остался без Родины, и это был БЕГ из Советской, но всё-таки России. Её стало меньше, страна распалась, растворилась, обезбожилась, но всё равно была Россией.
Мы называли советской – науку и культуру, советскими – писателей, композиторов, художников, будто все они вышли из ниоткуда. Но вышли они из России и были русскими. Мы просто лукавили, обманывали себя и других, говоря, что у нас появилась новая традиция. Но традиция у нас была одна, заложенная Александром Невским, Петром Первым, Пушкиным, Гоголем, Менделеевым, Толстым, Достоевским, Чеховым. Вывести нового советского человека не вышло, как не получилось из Шарикова человека в самом высоком смысле этого слова. Операция, по его возвращению в первозданный вид затянулась на целых 70 лет, но за это время он выпил много русской крови и попортил русских нервов.
Булгаков оппонировал режиму, но он не был противником России. Не Сталин был его оппонентом, а сама очарованная и одураченная революцией страна. Возможно, он глубже и раньше всех понял, что за советской властью стоит не абстрактный комиссар и тиран Сталин, а конкретный народ страны. Что делать с Шариковыми и Швондерами ему было ясно. Эту «пену революции» сдуло сталинскими чистками, но что делать с народом? Как вернуть людям здравый смысл и доказать им, что из революции ничего и никогда не выйдет?
Россия семьдесят лет вытравливала из себя яд революции и шаг за шагом возвращалась к самой себе. Русское, пробивалось сквозь асфальт большевистской идеологии создавало не нового советского человека, а того человека, о котором писали Чехов, Толстой и Достоевский. То, что мы любим и за что ценим Советский Союз, возникало зачастую вопреки советской системе. Андрей Тарковский, Владимир Высотский, Булат Окудажава, Марк Захаров и тысячи дорогих нашему сердцу имён, это победа Русского начала в нас, а не Советского. Россия перемолотила большевизм, фашизм и к концу своего существования в СССР уже не было никакого тоталитаризма, террора органов НКВД. У нас был старческий маразм умирающей утопии, за которым мы опять не разглядели России и грохнули её заодно с СССР.
Судьба лишила Булгакова права выбора. Он остался в СССР, написал свои великие произведения, которые мог написать, только живя в той стране. Это парадокс, но «наш» Булгаков невозможен и без Сталина, и без России, которую он потерял. Он не выбирал свой судьбы, как не выбираем мы. Но как-то странно выходит, что мы сами ставим себя перед выбором: Россия, Украина, Беларусь или СССР? Какая страна нам ближе, какая страна нам лучше и не хотим понять и признать одной простой истины: Россия, Украина, Беларусь и СССР – это одна страна и наша общая ответственность за всё происходящее в ней во все времена. А если вдруг, потребуется делать выбор, то он может быть между хорошим и плохим, добром и злом, порядочностью и подлостью, великим и низким. И тут, никаких разночтений быть не может.
Сергей Лунёв,
специально для «Руськой Правды»