Человеческий дух любит чистоту, а сердце (ум) замутняет ее, человеческое сердце любит покой, а желания соблазняют его. Кто постоянно умеет осуждать свои желания, у того сердце (ум) от этого успокаивается, он очищает свое сердце, и от этого очищается его дух.
Смысл сказанного можно назвать очень глубоким, и он действительно очень глубок; можно назвать его простым, и он действительно очень прост; но осуществить его чрезвычайно трудно. В чем же трудность? В этом «осуждении желаний, очищении сердца, вхождении в покой». Эта философия патриархальной простоты, взгляд на жизнь с точки зрения патриархальной простоты, очень отличаются от философии и взгляда на жизнь, принятых сейчас у обычных людей. Какова нынешняя ситуация? Человеческие желания все более и более развиваются. Различные способы увеселений и формы искусств, обостряющие чувственные желания, все обновляются обновляются, и для этого в большом количестве используются энергетические ресурсы земли. Но чем дальше, тем меньше остается времени на удовлетворение развития желаний. Так в чем же ценность такой философии и такого взгляда на жизнь? В них нет меры для оценки развития желаний, тем более, в них нет никакого устойчивого критерия, с помощью которого можно было бы регулировать отношение человека к самому себе, а также к обществу и природе.
Три даосских старца начали обучение Ван Липина именно с этого основного пункта, и первый шаг мастерства назывался «раскаянием в ошибках».
Что такое «раскаяние в ошибках»? Ты думаешь, это то самое, что мы обычно подразумеваем, когда говорим о раскаянии и исправлении допущенных ошибок? Разумеется, в таком значении понимать это нельзя. По здравому смыслу, в каких «ошибках» может раскаиваться подросток, которому всего тринадцать лет? Но, с точки зрения даосов, даже у этого невинного ребенка, поскольку он родился из материнской утробы и прожил какое‑то время в этом суетном мире, природа сердца заражена немалом количеством грязного ци, это грязное ци и есть «ошибка», от которой прежде всего следует полностью очиститься. Значит, на какое‑то время следует отделить себя от суетного мира, в чем есть весьма определенное сходство с «изоляцией подследственного», а отличие состоит в том, что не другие тебя проверяют, а ты сам по собственной воле пристально вглядываешься в себя, чтобы произвести кардинальную чистку природы сердца и перемениться. Это и есть результат начального «раскаяния в ошибках».
Что касается людей, которые погружены в суетный мир очень глубоко и к тому же не имеют правильного культурного руководства, которые весь свой ум, энергию, способности используют для удовлетворения своих вожделений, гонятся за известностью и корыстью, но при этом основных моральных качеств, делающих человека человеком, у них не хватает, то как же тяжелы и глубоки их «ошибки»? А если они хотят полностью очиститься, то как сложны и трудны их задачи – это ясно без слов! Поэтому первый шаг мастерства «раскаяния в ошибках», в сущности говоря, это первоначальное сопоставление двух видов философии и взглядов на жизнь, но оно носит фундаментальный характер. Без решимости оставить неверную культуру, философию и взгляд на жизнь, свойственные суетному миру и его людям, то есть без желания обновиться как человеку кардинально, стать отличным от людей суетного мира, в этих «ошибках» крайне сложно раскаяться и их исправить.
Этот труд «раскаяния в ошибках» делится на три стадии. Сначала человека закрывают в темной комнате, при этом не определяется, что ему нужно делать, просто он изолируется от суетного мира. Если так провести два месяца, то «своеволие» постепенно придет к концу, исчезнет; если первый шаг проделан успешно, наступает время второй стадии, когда надо сидеть в темной комнате со скрещенными ногами, каждый раз увеличивая сроки сидения. Только на третьей стадии условия меняются: сидят со скрещенными ногами в обычной тихой комнате, каждый сеанс сидения должен быть свыше четырех часов.
Через каждые 3‑5 дней Ван Липин должен был заниматься «раскаянием в ошибках» в темной каморке. Каждый раз время «раскаяния» увеличивалось, от полдня до целого дня, от целого дня до целых суток. В результате многократных «раскаяний в ошибках» он постепенно накопил некоторый опыт. Прежнее «своеволие» тоже постепенно исчезало, обучение и упражнения сделали сердце спокойным, как вода, и ясным, как месяц. Он начал работать головой, обдумывать вопросы, и «учителя» сообщили ему, что это называется «рисованием в воображении». Это чрезвычайно важный урок тренировки мозга.
В «Лао‑цзы» сказано: «Движение побеждает холод, покой побеждает жару, чистота и покой делают Поднебесную правильной». И еще: «Достигается предел пустоты, сохраняется покой и искренность, Тьма вещей вместе поднимается и мы благодаря этому их созерцаем». Главная тайна здесь в иероглифе «покой», покой, доходя до предела, рождает движение, и тайна его благодаря этому созерцается.
Так называемое «рисование в воображении» – это «вещь», порождаемая мозгом после того как тело и ум достигнут предела покоя, это может быть картина, человек или событие, их надо передвигать взад‑вперед, заставлять изменяться, чтобы получить некий результат. Процесс передвижения в воображении называется «рисованием в воображении».
Занятия Ван Липина по «рисованию в воображении способствовали развитию его умственных способностей. Маленькая темная каморка уже не походила, как прежде, на тюрьму, в которой он был заключенным, в пространстве и времени она соединилась в одно гигантское целое с внешним миром, , мысль в этом беспредельном, безграничном пространстве и времени свободно парила. Люди, события, вещи, им «увиденные», были настоящими, живыми, это был мир, полный жизни. И он не чувствовал себя в нем одиноким, не чувствовал больше, что время тянется медленно, ведь ему столько надо было «сделать».
В темной каморке ему часто случалось голодать. Во время «раскаяния в ошибках» три даоса не приходили звать Ван Липина к столу. В не определенное заранее время они вдруг забрасывали, неизвестно откуда, какую‑нибудь вещь. Ван Липин по звуку старался определить, что это такое. Мог и камень быть, наверное, даосы с ним развлекались. Иногда это была кукурузная пампушка, ощупав, он хватал ее и проглатывал в два‑три приема. И холод был в каморке обычным. Здесь, в Дунбэе, погода осенью довольно холодная, а ночью особенно, даже мороз прохватывает. По этим колебаниям температуры, по ощущениям тела. Ван Липин постоянно «рисовал в воображении», что сейчас, наверное, день или ночь, а позже он научился различать утро, полдень, сумерки, полночь.
Раньше в этой темной каморке кузнец переплавлял железо, а сейчас она стала местом, где три даосских старца переплавляли Ван Липина. Пословица говорит, что хорошую сталь надо переплавлять сто раз. Так же и с человеком, если его не переплавлять снова и снова сто раз, он не станет Великим Сосудом. Как говорят даосы, если хочешь стать Истинным Человеком, важно, чтобы корень Прежнего Неба был посажен крепко, а шлифовка и выплавление в Последующем Небе еще важнее, без них не обойтись. За два месяца заключения в темной каморке Ван Липин приобрел первоначальное представление о Дао, а три старца, видя, что сердце у него честное и что он не может передумать, решили официально принять его в ученики и выбрали счастливый день, чтобы совершить торжественную церемонию. Первую заставу «раскаяния в ошибках» ты уже прошел. Чтобы пройти вторую заставу, надо в темной комнате учиться сидеть со скрещенными ногами. В системе совершенствования школы Драконовых Ворот строго соблюдают правило прочности основы, чтобы обеспечить надежную базу для последующего постижения тонкостей. Мастерство сидения со скрещенными ногами надо тренировать в начале учебы. Надо тренировать его и всю жизнь, до какой бы ступени ты ни дошел. Без этого не обойтись. Научишься делать хорошо – польза будет огромная.
Сидение со скрещенными ногами подразделяется на три вида: естественное скрещивание, называемое также свободным скрещиванием; полулотос, когда стопа одной ноги помещается на бедро другой; и лотос, когда обе стопы помещаются на бедрах. Свободное скрещивание считается землей. Полулотос – человеком, а лотос – небом. К этому добавляются различные положения рук . Вариаций поз сидения со скрещенными ногами тысячи. Сегодня будем говорить только о естественном скрещивании. При сидении верхняя часть тела прямая, глаза смотрят прямо перед собой, совершенствуясь в приеме света лучей шэнь, кончик языка на верхнем небе, губы сомкнуты, верхние и нижние зубы легонько сжаты, обе руки лежат на коленях перед собой ладонями вниз. Сосредоточивается дух, успокаивается воображение, отбрасываются все посторонние мысли. В темной комнате помех очень мало. Это благоприятно для занятий, так что ступай.
Однажды Человек Дао Чистого Покоя призвал Ван Липина и спросил, каковы его успехи в занятиях. Липин очень подробно расписал, что делал и что чувствовал, а под конец сказал: «Да вот только посторонние мысли не могу из головы прогнать, покой не наступает, Прошу у Учителя указаний, как быть.» Человек Дао Чистого Покоя, который как раз это и имел в виду, сказал: «Так. Чтобы изгнать суетные мысли, прежде всего надо дать им оценку. Как только какая мысль придет, сразу ее оцени – положительно, отрицательно или что надо тут же с ней покончить. Установление оценки не позволяет мыслям растекаться и множиться, и эти суетные мысли сами собой исчезают, а ты в результате погружаешься в покой.
Ван Липин возвратился в темную каморку, сел, скрестив ноги, отрегулировал позу и дыхание, успокоился. Как только возникала какая‑нибудь мысль, он прогонял ее, как научил его учитель. Так повторялось много раз, и всегда эффект был явный. Кроме того, этот тринадцатилетний мальчик был еще и не слишком‑то погружен в суетный мир, желаний у него было немного, а сердце гораздо проще и чище, чем у обычного взрослого, когда мысли приходили, отгонять их было легко. Липин про себя гордился и радовался.
Прошло еще несколько дней тренировки. С каждым днем посторонних мыслей становилось все меньше и меньше, постепенно они ослабевали. А мастерство погружения в покой мало‑помалу росло. Итак, через семь недель сидения со скрещенными ногами в темной каморке все три старика‑Учителя призвали к себе Ван Липина, а речь, как и раньше, повел Человек Дао Чистого Покоя: «Юн Шэн, с нынешнего дня урок будет новый будешь сидеть в этой комнате в позе лотоса, каждый раз по две стражи, кончишь занятия , можешь идти домой.»
Ван Липин подумал: «Что в этом трудного? Сорок девять дней просидел. Так неужто две стражи не выдержу? Учителя опять меня испытывают, так я вам покажу.» Влез на кан, сел в позу лотоса, закрыл глаза и начал сидячую медитацию. У Липина действительно уже была некоторая база, сидение со скрещенными ногами нужно было начинать именно так. Две стражи – это нынешние четыре часа, это половина рабочего дня. Обычно за полдня работы, если речь идет о сидячей работе, например, в канцелярии, где‑то в середине этого времени надо подвигаться, как минимум, надо изменить позу, иначе кто же выдержит сидение в одной позе? Тем более можно себе представить, как трудно для тринадцатилетнего ребенка просидеть четыре часа в позе лотоса. Прошел час, Ван Липин сидел, словно каменный истукан, ни одна черточка у него не двигалась, Еще один час прошел, Липин держался по‑прежнему. А дальше пришлось призывать на помощь все свои силы . «Время еще не наступило? Выпрямись, Учителя же смотрят. Надо выдержать во что бы то ни стало». Время опять ползло медленно, секунда за секундой. Что он чувствовал? Опять то же, что и в начале занятий сидением со скрещенными ногами. Ступни начали неметь, голени распухли и болели, пока на седалищные кости можно опираться, держать поясницу прямо – не проблема. А теперь стало плохо, седалищные кости тоже разболелись, поясницу заломило, тело покрылось потом. «Выпрямись, выпрямись, во что бы то ни стало надо выдержать до конца. Нет, не выдержать, пот льет все сильней и сильней, в голове затуманилось. Дело плохо». В конце концов Ван Липин не выдержал и опрокинулся на кан. Ноги не слушались Ван Липина, он как одеревенел. Два Учителя вышли вперед и связали Липину ноги и руки веревками, укрепили в позе лотоса, чтобы он продолжал сидеть. Хотя Ван Липин был мал, воля у него была крепкая. В глазах стояли слезы, но он не позволял им пролиться, сжав зубы, выпрямился и продолжил сидение.
Через полгода суровых тренировок Ван Липин завершил в конце концов этап «раскаяния в ошибках». Он мог уже проводить в сидячей медитации день и ночь, тело его окрепло, а сердце успокоилось. Ни внутри, ни вовне ничто ему не мешало.
---
Из книги Чэнь Кайго и Чжэн Шуньчао «Подвижничество Великого Дао»
Смысл сказанного можно назвать очень глубоким, и он действительно очень глубок; можно назвать его простым, и он действительно очень прост; но осуществить его чрезвычайно трудно. В чем же трудность? В этом «осуждении желаний, очищении сердца, вхождении в покой». Эта философия патриархальной простоты, взгляд на жизнь с точки зрения патриархальной простоты, очень отличаются от философии и взгляда на жизнь, принятых сейчас у обычных людей. Какова нынешняя ситуация? Человеческие желания все более и более развиваются. Различные способы увеселений и формы искусств, обостряющие чувственные желания, все обновляются обновляются, и для этого в большом количестве используются энергетические ресурсы земли. Но чем дальше, тем меньше остается времени на удовлетворение развития желаний. Так в чем же ценность такой философии и такого взгляда на жизнь? В них нет меры для оценки развития желаний, тем более, в них нет никакого устойчивого критерия, с помощью которого можно было бы регулировать отношение человека к самому себе, а также к обществу и природе.
Три даосских старца начали обучение Ван Липина именно с этого основного пункта, и первый шаг мастерства назывался «раскаянием в ошибках».
Что такое «раскаяние в ошибках»? Ты думаешь, это то самое, что мы обычно подразумеваем, когда говорим о раскаянии и исправлении допущенных ошибок? Разумеется, в таком значении понимать это нельзя. По здравому смыслу, в каких «ошибках» может раскаиваться подросток, которому всего тринадцать лет? Но, с точки зрения даосов, даже у этого невинного ребенка, поскольку он родился из материнской утробы и прожил какое‑то время в этом суетном мире, природа сердца заражена немалом количеством грязного ци, это грязное ци и есть «ошибка», от которой прежде всего следует полностью очиститься. Значит, на какое‑то время следует отделить себя от суетного мира, в чем есть весьма определенное сходство с «изоляцией подследственного», а отличие состоит в том, что не другие тебя проверяют, а ты сам по собственной воле пристально вглядываешься в себя, чтобы произвести кардинальную чистку природы сердца и перемениться. Это и есть результат начального «раскаяния в ошибках».
Что касается людей, которые погружены в суетный мир очень глубоко и к тому же не имеют правильного культурного руководства, которые весь свой ум, энергию, способности используют для удовлетворения своих вожделений, гонятся за известностью и корыстью, но при этом основных моральных качеств, делающих человека человеком, у них не хватает, то как же тяжелы и глубоки их «ошибки»? А если они хотят полностью очиститься, то как сложны и трудны их задачи – это ясно без слов! Поэтому первый шаг мастерства «раскаяния в ошибках», в сущности говоря, это первоначальное сопоставление двух видов философии и взглядов на жизнь, но оно носит фундаментальный характер. Без решимости оставить неверную культуру, философию и взгляд на жизнь, свойственные суетному миру и его людям, то есть без желания обновиться как человеку кардинально, стать отличным от людей суетного мира, в этих «ошибках» крайне сложно раскаяться и их исправить.
Этот труд «раскаяния в ошибках» делится на три стадии. Сначала человека закрывают в темной комнате, при этом не определяется, что ему нужно делать, просто он изолируется от суетного мира. Если так провести два месяца, то «своеволие» постепенно придет к концу, исчезнет; если первый шаг проделан успешно, наступает время второй стадии, когда надо сидеть в темной комнате со скрещенными ногами, каждый раз увеличивая сроки сидения. Только на третьей стадии условия меняются: сидят со скрещенными ногами в обычной тихой комнате, каждый сеанс сидения должен быть свыше четырех часов.
Через каждые 3‑5 дней Ван Липин должен был заниматься «раскаянием в ошибках» в темной каморке. Каждый раз время «раскаяния» увеличивалось, от полдня до целого дня, от целого дня до целых суток. В результате многократных «раскаяний в ошибках» он постепенно накопил некоторый опыт. Прежнее «своеволие» тоже постепенно исчезало, обучение и упражнения сделали сердце спокойным, как вода, и ясным, как месяц. Он начал работать головой, обдумывать вопросы, и «учителя» сообщили ему, что это называется «рисованием в воображении». Это чрезвычайно важный урок тренировки мозга.
В «Лао‑цзы» сказано: «Движение побеждает холод, покой побеждает жару, чистота и покой делают Поднебесную правильной». И еще: «Достигается предел пустоты, сохраняется покой и искренность, Тьма вещей вместе поднимается и мы благодаря этому их созерцаем». Главная тайна здесь в иероглифе «покой», покой, доходя до предела, рождает движение, и тайна его благодаря этому созерцается.
Так называемое «рисование в воображении» – это «вещь», порождаемая мозгом после того как тело и ум достигнут предела покоя, это может быть картина, человек или событие, их надо передвигать взад‑вперед, заставлять изменяться, чтобы получить некий результат. Процесс передвижения в воображении называется «рисованием в воображении».
Занятия Ван Липина по «рисованию в воображении способствовали развитию его умственных способностей. Маленькая темная каморка уже не походила, как прежде, на тюрьму, в которой он был заключенным, в пространстве и времени она соединилась в одно гигантское целое с внешним миром, , мысль в этом беспредельном, безграничном пространстве и времени свободно парила. Люди, события, вещи, им «увиденные», были настоящими, живыми, это был мир, полный жизни. И он не чувствовал себя в нем одиноким, не чувствовал больше, что время тянется медленно, ведь ему столько надо было «сделать».
В темной каморке ему часто случалось голодать. Во время «раскаяния в ошибках» три даоса не приходили звать Ван Липина к столу. В не определенное заранее время они вдруг забрасывали, неизвестно откуда, какую‑нибудь вещь. Ван Липин по звуку старался определить, что это такое. Мог и камень быть, наверное, даосы с ним развлекались. Иногда это была кукурузная пампушка, ощупав, он хватал ее и проглатывал в два‑три приема. И холод был в каморке обычным. Здесь, в Дунбэе, погода осенью довольно холодная, а ночью особенно, даже мороз прохватывает. По этим колебаниям температуры, по ощущениям тела. Ван Липин постоянно «рисовал в воображении», что сейчас, наверное, день или ночь, а позже он научился различать утро, полдень, сумерки, полночь.
Раньше в этой темной каморке кузнец переплавлял железо, а сейчас она стала местом, где три даосских старца переплавляли Ван Липина. Пословица говорит, что хорошую сталь надо переплавлять сто раз. Так же и с человеком, если его не переплавлять снова и снова сто раз, он не станет Великим Сосудом. Как говорят даосы, если хочешь стать Истинным Человеком, важно, чтобы корень Прежнего Неба был посажен крепко, а шлифовка и выплавление в Последующем Небе еще важнее, без них не обойтись. За два месяца заключения в темной каморке Ван Липин приобрел первоначальное представление о Дао, а три старца, видя, что сердце у него честное и что он не может передумать, решили официально принять его в ученики и выбрали счастливый день, чтобы совершить торжественную церемонию. Первую заставу «раскаяния в ошибках» ты уже прошел. Чтобы пройти вторую заставу, надо в темной комнате учиться сидеть со скрещенными ногами. В системе совершенствования школы Драконовых Ворот строго соблюдают правило прочности основы, чтобы обеспечить надежную базу для последующего постижения тонкостей. Мастерство сидения со скрещенными ногами надо тренировать в начале учебы. Надо тренировать его и всю жизнь, до какой бы ступени ты ни дошел. Без этого не обойтись. Научишься делать хорошо – польза будет огромная.
Сидение со скрещенными ногами подразделяется на три вида: естественное скрещивание, называемое также свободным скрещиванием; полулотос, когда стопа одной ноги помещается на бедро другой; и лотос, когда обе стопы помещаются на бедрах. Свободное скрещивание считается землей. Полулотос – человеком, а лотос – небом. К этому добавляются различные положения рук . Вариаций поз сидения со скрещенными ногами тысячи. Сегодня будем говорить только о естественном скрещивании. При сидении верхняя часть тела прямая, глаза смотрят прямо перед собой, совершенствуясь в приеме света лучей шэнь, кончик языка на верхнем небе, губы сомкнуты, верхние и нижние зубы легонько сжаты, обе руки лежат на коленях перед собой ладонями вниз. Сосредоточивается дух, успокаивается воображение, отбрасываются все посторонние мысли. В темной комнате помех очень мало. Это благоприятно для занятий, так что ступай.
Однажды Человек Дао Чистого Покоя призвал Ван Липина и спросил, каковы его успехи в занятиях. Липин очень подробно расписал, что делал и что чувствовал, а под конец сказал: «Да вот только посторонние мысли не могу из головы прогнать, покой не наступает, Прошу у Учителя указаний, как быть.» Человек Дао Чистого Покоя, который как раз это и имел в виду, сказал: «Так. Чтобы изгнать суетные мысли, прежде всего надо дать им оценку. Как только какая мысль придет, сразу ее оцени – положительно, отрицательно или что надо тут же с ней покончить. Установление оценки не позволяет мыслям растекаться и множиться, и эти суетные мысли сами собой исчезают, а ты в результате погружаешься в покой.
Ван Липин возвратился в темную каморку, сел, скрестив ноги, отрегулировал позу и дыхание, успокоился. Как только возникала какая‑нибудь мысль, он прогонял ее, как научил его учитель. Так повторялось много раз, и всегда эффект был явный. Кроме того, этот тринадцатилетний мальчик был еще и не слишком‑то погружен в суетный мир, желаний у него было немного, а сердце гораздо проще и чище, чем у обычного взрослого, когда мысли приходили, отгонять их было легко. Липин про себя гордился и радовался.
Прошло еще несколько дней тренировки. С каждым днем посторонних мыслей становилось все меньше и меньше, постепенно они ослабевали. А мастерство погружения в покой мало‑помалу росло. Итак, через семь недель сидения со скрещенными ногами в темной каморке все три старика‑Учителя призвали к себе Ван Липина, а речь, как и раньше, повел Человек Дао Чистого Покоя: «Юн Шэн, с нынешнего дня урок будет новый будешь сидеть в этой комнате в позе лотоса, каждый раз по две стражи, кончишь занятия , можешь идти домой.»
Ван Липин подумал: «Что в этом трудного? Сорок девять дней просидел. Так неужто две стражи не выдержу? Учителя опять меня испытывают, так я вам покажу.» Влез на кан, сел в позу лотоса, закрыл глаза и начал сидячую медитацию. У Липина действительно уже была некоторая база, сидение со скрещенными ногами нужно было начинать именно так. Две стражи – это нынешние четыре часа, это половина рабочего дня. Обычно за полдня работы, если речь идет о сидячей работе, например, в канцелярии, где‑то в середине этого времени надо подвигаться, как минимум, надо изменить позу, иначе кто же выдержит сидение в одной позе? Тем более можно себе представить, как трудно для тринадцатилетнего ребенка просидеть четыре часа в позе лотоса. Прошел час, Ван Липин сидел, словно каменный истукан, ни одна черточка у него не двигалась, Еще один час прошел, Липин держался по‑прежнему. А дальше пришлось призывать на помощь все свои силы . «Время еще не наступило? Выпрямись, Учителя же смотрят. Надо выдержать во что бы то ни стало». Время опять ползло медленно, секунда за секундой. Что он чувствовал? Опять то же, что и в начале занятий сидением со скрещенными ногами. Ступни начали неметь, голени распухли и болели, пока на седалищные кости можно опираться, держать поясницу прямо – не проблема. А теперь стало плохо, седалищные кости тоже разболелись, поясницу заломило, тело покрылось потом. «Выпрямись, выпрямись, во что бы то ни стало надо выдержать до конца. Нет, не выдержать, пот льет все сильней и сильней, в голове затуманилось. Дело плохо». В конце концов Ван Липин не выдержал и опрокинулся на кан. Ноги не слушались Ван Липина, он как одеревенел. Два Учителя вышли вперед и связали Липину ноги и руки веревками, укрепили в позе лотоса, чтобы он продолжал сидеть. Хотя Ван Липин был мал, воля у него была крепкая. В глазах стояли слезы, но он не позволял им пролиться, сжав зубы, выпрямился и продолжил сидение.
Через полгода суровых тренировок Ван Липин завершил в конце концов этап «раскаяния в ошибках». Он мог уже проводить в сидячей медитации день и ночь, тело его окрепло, а сердце успокоилось. Ни внутри, ни вовне ничто ему не мешало.
---
Из книги Чэнь Кайго и Чжэн Шуньчао «Подвижничество Великого Дао»
Последнее редактирование модератором:
