В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море - катились валы.
И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И…
- … Отставить!- неожиданно скомандовал военачальник.
Воины, уже приготовившиеся столкнуть со скалы молодого пленника, замерли.
В небо, хлопая крыльями, взвились два голубя. Военачальник проводил их взглядом. Не пройдет и часа, как лорду с поклонами положат на стол донесение об успешно проведенной операции. Кто придумал использовать голубей? Римляне? Загадочные персы? Или мифические скифы? Все равно – связь работает бесперебойно. А два сразу – это страховка от коршунов…
Военачальник слез с коня, устало потер ладонями лицо, подошел к старику.
- Думаешь, я не понял твою задумку? Эх, старче…. Слушай, давай попробуем просто поговорить.
Повинуясь еле заметному движению его руки, оруженосец расстелил на ближнем валуне свой плащ. Военачальник отдал двуручный меч, кряхтя, опустился на камень, кивнул старику:
- Садись, где стоишь. Уж извини, но руки развязывать тебе погожу. Бой только что кончился, кровь твоя еще, наверное, кипит…. Вдруг кинешься сгоряча, и не выйдет у нас разговора.
- Бой?- криво усмехнулся старик,- ты называешь эту резню боем?
- А как называть-то? Операция проведена по всем правилам военного искусства – разведка, окружение, удар с фланга, маневрирование резервами…. Опять же, уничтожение превосходящих сил - вас же впятеро больше было. В учебники тактики бой вряд ли попадет, согласен. Но и стыдиться мне нечего.
- Впятеро? Да из этого количества больше половины были женщины и дети!
- Ваши женщины тоже сражались,- возразил военачальник,- да и детишки тоже не подарок… были. Я шестерых потерял. А они были опытными воинами, между прочим. Между нами – я не очень понимаю, зачем моему лорду понадобились ваши пустоши. Выход к морю чертовски неудобный, пахотных земель кот наплакал, пастбища пригодны для выгула скота всего три месяца в году…. Но он – лорд, значит, ему виднее. А я простой солдат, умеющий хорошо выполнять приказы. Так что давай без личных обид. Я не виноват, что мои воины оказались сильнее, опытнее и удачливее.
Старик угрюмо посмотрел на собеседника, пытаясь разглядеть усмешку. И не увидел даже ее тени.
- Потом,- продолжил негромко военачальник,- вы же сами виноваты. К вашим вождям за прошлый год трижды приезжали переговорщики, предлагали присоединиться к нашему клану. Насколько знаю, условия были весьма приемлемыми. Даже место в совете выделялось! А налог вообще смешной – вересковый мед по праздникам. Наши родичи платят куда больше. Чего уперлись-то? На хрена вам эта голодная свобода? Земли лорда стиснули пустошь со всех сторон. Вы что, серьезно думали, что ваш анклав сможет существовать вечно? Не смешно это, старче, совсем не смешно.
- Лучше голодная свобода, чем сытое рабство,- хмуро выдавил из себя старик.
Военачальник скривился:
- К чему сотрясать воздух громкими лозунгами? Да оглянись, оглянись – жив твой мальчуган… пока. Мои орлы бережно поддерживают его под локотки над обрывом, чтобы не сиганул сам раньше времени. Интересные вы люди - язычники, по сути дикие, как звери. Свободу вам подавай…. Откуда ей взяться, свободе? На дворе шестой век от рождества Христова, такое творится - в Европе империи гибнут и возрождаются, как грибы после дождя. Время просвещенно-утонченного рабства. Так что, если наш летописец забудет сделать запись про этот поход, о вас уже через поколение никто и не вспомнит. Разве что вересковый мед…
Старик со свистом набрал полную грудь воздуха, подумал и выпустил его обратно, так ничего и не сказав.
Военачальник усмехнулся:
- Да, вересковый мед. Признаю – в его приготовлении вам нет равных. Жаль будет потерять рецепт. У меня дома с прошлого года фляга осталась – последняя. Слушай,- он внезапно оживился,- голубей с рапортом лорду я выслал. Дело сделано. Он, наверное, ваш клан уже даже из памяти вычеркнул: сделано – забыто. А я вас к себе заберу. Твоего парня определим ко мне в дружину. Тебе сколько стукнуло? Сорок? Зажился, старче, лет пять лишних кашляешь. Раз такой старый, без жены век доживешь, а он семью заведет, детишек. Все честь по чести. Не тупое внутриклановое кровосмешение, как у вас было, а, старче? Глядишь, и возродится в его детях твое племя! Если в походе, конечно, не убьют. Чем не цель? Что молчишь? Не рабство предлагаю – будущее!
- А цена?- помолчав, спросил старик.
- Бесплатно, старче, бесплатно. Поселишься в моем доме, будешь и дальше варить свой мед. Вереска и у нас хватает. Два лишних рта как-нибудь прокормить смогу, не сомневайся.
- А мертвые? С ними что делать?- глухо спросил старик.- Они же по ночам приходить станут…
- Языческие сказки,- отмахнулся военачальник,- окрестим вас в Христовой вере, вот они вас и потеряют. Нет, я тебя торопить не собираюсь. И скажу откровенно – хоть и жаль мне остаться без верескового меда, но, поверь – уж как-нибудь переживу. А до того, что его остальное человечество потеряет, мне вообще дела нет. Решение только за тобой, старче.
- Вы убили всю мою семью…
- Мне очень жаль,- мгновенно ответил военачальник.- Правда, старче. Но по-иному я поступить не мог. Армия – всего лишь инструмент в руках политиков. Не договорились по-хорошему – вот мы и пришли. Ты же не станешь винить за убийство меч?
- Удобная позиция,- криво усмехнулся старик.- Так можно оправдать практически любое преступление…
- Не о философских материях думай, старче. Я сделал тебе предложение. От чистого сердца. Пройдут годы – а может, и века – и люди, которым будет плевать на пару ручейков сегодняшней крови, нальют кружку меда и помянут тебя добрым словом. Старче,- военачальник засмеялся,- я тебе не просто будущее предлагаю. Я предлагаю тебе вечность!
Старик вновь с трудом оглянулся на сына, перевел взгляд на бушующее море, потом надолго закрыл глаза.
- Он не сможет сварить хороший мед,- наконец сказал он.
- И я о том же,- кивнул военачальник.- Твой сын слишком молод, чтобы в совершенстве владеть секретами изготовления напитка. То есть, он мне не интересен. Рад, что ты это понимаешь. Конечно, кое-что он знает – рецептуру, сроки, другие показатели…. Но это все теория. А ты – мастер, практик. Соглашайся – и сегодня больше никто не умрет.
- А…
- А если откажешься – сначала умрет твой сын. Как ты и просил. Пожелания старших нужно уважать,- усмехнулся военачальник.- Твоя деревня почти догорела. Здесь вам делать больше нечего. Соглашайся. Поедете с нами на лошадях – как равные, а не как рабы.
Старик посмотрел слезящимися от резкого холодного ветра глазами на стелящиеся над полями вереска чахлые, рваные струйки дыма, поднимающиеся из недалекой лощины. И после бесконечной паузы тихо сказал:
- Нет.
Военачальник вздохнул, поднялся с валуна:
- Что ж. Уважаю. Обещаю помянуть вересковым медом. Вашим медом.
Он медленно направился к коням, на ходу, не глядя, махнул рукой воинам, державшим молодого пленника…
…Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
-Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!
