Глава 5. Пылающий мост страдания

Материал этой главы я считаю исключительно важным и имеющим судьбоносное значение, причём ценность этого знания с возрастом всё более увеличивается.

О смысле жизни (критика гедонизма)

Прежде всего, я намерен обсудить вопрос о том, что следует считать смыслом нашей жизни и что является приоритетной ценностью нашего бытия. Осмысление этого вопроса многие здравомыслящие люди считают уместным только для прекрасной и глупой поры ранней молодости. Взрослым же и разумным людям есть чем другим, более важным и насущным, занять свою голову. К такой прагматичной точке зрения я отношусь с полным пониманием, однако сам придерживаюсь на сей счёт иного мнения. Я уже обсуждал эту тему в главе «Мировоззрение и кризисы развития». Однако здесь вопрос о смысле жизни обсуждается в ином контексте и под иным углом зрения.

Итак, весьма распространённое отношение к вопросу о смысле человеческой жизни, как я уже ранее говорил, заключается в объявлении этой темы неактуальной и не заслуживающей подробного обсуждения. При этом предполагается, что вопрос этот прост, ясен и давным-давно уже решён. И решение это совершенно очевидно и общеизвестно. Состоит же оно в том, что нужно прожить жизнь так, чтобы она была как можно более насыщенной и полноценной. Смысл жизни, попросту говоря, заключается в том, чтобы взять от жизни всё, что можно, в том, чтобы быть счастливым.

Пожалуй, наиболее эмоционально и ярко эту позицию выразил А. С. Грин в своём рассказе «Отшельник Виноградного Пика»: «…в виду неизбежности естественного для всех конца, следует жить густо и смело, как свойственно человеческой природе. Время — жизнь. Ешь много и вкусно, спи крепко, люби горячо и нежно, в дружбе и любви иди до конца, на удар отвечай ударом, на привет — приветом, и всё, что не оскорбляет и не обижает других, разрешай себе полной рукой».

Когда я впервые прочёл эти строки (а было мне тогда не более 16 лет), то пришёл в полный восторг: вот он, полновесный и окончательный ответ на мучительный для подростковой поры вопрос о смысле жизни. Всё ясно и всё прекрасно! Однако сам глубоко почитаемый мною Александр Степанович, как известно, умер в нищете от туберкулёза лёгких, прожив весьма тяжёлую и насыщенную страданиями жизнь, весьма далёкую от обрисованного им идеала.

Фактически, вышеприведенная цитата — это не ответ на вопрос о смысле человеческого бытия, а всего лишь развёрнутое изложение наших «хочу», того, что мы желаем получить от жизни. Но разве Суть, Смысл и сокровенную Правду жизни можно сводить к совокупности мелких и крупных, зачастую нелепых и противоречивых человеческих «хочу»? Тогда и вопрос надо ставить иначе: «чего я хочу получить от жизни?», а не «в чём смысл бытия человеческого?». Ответ на первый вопрос лежит на поверхности (братие, да убоимся простой очевидности!), ответ на второй — в таинственно мерцающих глубинах души. Однако люди, как правило, не замечают подмены и вместо поиска смысла стараются получше обмозговать, «а чего же я всё таки хочу?». Последнее же, на самом деле, не имеет никакого отношения к духовности, и скорее напоминает глубокомысленные размышления над меню в китайском ресторанчике.

Люди, придерживающиеся такой позиции, активны и недалёки; резво, но бездумно бегут они по жизни за тем, что их привлекает, и не оглядываются по сторонам. Однако рано или поздно, жизнь приводит человека к экзистенциальному кризису, потрясающему самые основы его существования и требующему переоценки ценностей. Это такие неизбежные и неустранимые вещи, как потеря близкого человека, как неизбежная утрата красоты и молодости. Это разнообразные кризисы и потрясения, которые могут настигнуть нас в семейной или профессиональной сфере, включая не только неудачи и катастрофы, но и кризисы достижения («хорошо, я этого наконец добился, ну и что?»). Наконец, это неизбежность старости и неумолимое приближение смерти. И вот тут-то и обнаруживается, что вопрос о смысле жизни не просто актуален, но невероятно важен и далеко не так прост, как это казалось ранее.

* * *

Итак, принято считать, что смыслом нашей жизни и высшей ценностью бытия является обретение счастья и избавление от страдания. «Человек создан для счастья». На самом деле, эти два фундаментальных принципа — счастье и страдание, образующие пару противоположностей, вовсе не могут быть смыслом нашего существования. Они представляют собою всего лишь неустранимые условия жизни человека. Как пара диалектических противоположностей, как Инь и Ян, они находятся вовсе не в статическом противостоянии, а в состоянии постоянного динамического взаимопорождения. Известно, что Инь, дойдя до предела своего развития, с неизбежностью порождает Ян и наоборот. Уместно в связи с этим процитировать следующие слова Сократа:

«Что за странная это вещь, друзья, то, что люди зовут «приятным»! И как удивительно, на мой взгляд, относится оно к тому, что принято считать его противоположностью, — к мучительному! Вместе разом они в человеке не уживаются, но, если кто гонится за одним и его настигает, он чуть ли не против воли получает и второе: они словно срослись в одной вершине»¹.

Таким образом, считать приятное и мучительное, удовольствие и страдание категориями, относящимися к смыслу жизни (ценностными категориями), на мой взгляд, столь же нелепо, как утверждать, что смыслом существования горного ручья является избегание движения воды вверх и максимальное приближение к свободному падению вниз. В таком случае фонтан соответствует максимальному страданию, а водопад — полному счастью. Однако, как мы знаем, движение воды по линии наименьшего сопротивления в полной мере объясняется действием силы земного притяжения (гравитацией). Аналогичным образом, положительные и отрицательные эмоции и их мировоззренческие проекции (счастье и страдание), на самом деле, представляют собой вмонтированные в нас механизмы, эмоционально-психологический аналог биологического тропизма².

Постоянное пребывание в состоянии чистого и ничем не омрачённого счастья для обычного человека, чьё сознание всецело находится на грубоматериальном уровне, просто невозможно. Ведь это означало бы застревание на одном полюсе диалектической пары противоположностей и прекращение вращения монады Тай-цзи. Другими словами, это означало бы остановку духовного развития. Счастье и страдание, приятное и мучительное — это две противоположности, неразрывно связанные друг с другом и друг друга порождающие. Они не мыслимы одна без другой. Обрести безоблачное, совершенное счастье и полностью устранить страдание, оставаясь в рамках обыденного сознания принципиально невозможно. То, что на самом деле возможно и то, к чему следует стремиться, как к высшей цели — это трансцендирование эмоционально-психологической двойственности. И это будет уже не «обретение счастья», а совсем иное — выход в другое измерение, другое качество. Это такое состояние сознания, при котором впервые появляется возможность стать выше всего этого, ликвидировать рабскую зависимость от эмоциональных кнута и пряника и обрести, наконец, подлинную свободу.

Поскольку выход за пределы обусловленности плюс и минус эмоциями означает иное качество сознания, иной уровень бытия и познания — дать полноценное описание такого состояния принципиально невозможно. Невозможно не только потому, что нет соответствующих вербальных ресурсов, а главным образом потому, что даже если будут найдены нужные слова, то для этих слов в опыте читателя просто не будет соответствующих смысловых коррелятов.

Таким образом, я считаю незрелым, несостоятельным и весьма поверхностным распространённое мнение, согласно которому смысл жизни состоит в том, чтобы избежать страдания и обрести счастье. Гедонистическая философия, стоящая на таких позициях, имеет два подварианта: пессимистический и оптимистический. Философы-пессимисты как, например, Артур Шопенгауэр, акцентируют именно избавление от страдания, тогда как философствующие оптимисты твёрдо уверены в том, что главная цель нашей жизни заключается в обретении счастья. Другими словами, «человек рождён для счастья, как птица для полёта». На самом деле, гедонистическая ориентация, будь то в пессимистическом или оптимистическом её вариантах, глубоко ошибочна и задаёт весьма приземлённую систему ценностей, не соответствующую высшему назначению человека.

Истинным смыслом жизни человека не является бегство от кнута и погоня за пряником, в каких бы формах они ни были нам представлены. Цель жизни и высшее назначение человека заключается в духовном развитии или, другими словами, в расширении и качественном преобразовании сознания. Целью нашего земного бытия является духовная трансмутация, а вовсе не поиск такого стиля жизни и стратегии поведения, при которых можно обеспечить себе максимум радостей, наслаждений и удовольствий при минимуме страданий и горестей (минимаксный гедонизм). Гедонистическая ориентация всегда означает пребывание в двойственности, противопоставление положительных (удовольствие, приятное) и отрицательных (неприятное, страдание) эмоций, тогда как истинное решение этой проблемы состоит не в поиске оптимальной минимаксной стратегии, а в трансцендировании этой оппозиции.

Так называемое «счастье», понимаемое как постоянное пребывание в состоянии выраженного эмоционального благополучия, вполне может быть признаком духовной деградации. Зачастую это состояние связано с патологическим поглощением энергии из окружающей среды (психоэнергетический паразитизм). С другой стороны, столь для всех нежелательное претерпевание страдания может быть в высшей степени благотворным и абсолютно необходимым этапом духовного развития. Абстинентная «ломка» наркомана, алкоголика и курильщика являются наиболее ярким примером этой закономерности, однако аналогичный абстинентный синдром имеет место во всех случаях, когда человек делает попытку изменить себя к лучшему.

О смысле пребывания души в физическом теле (смысле земного воплощения)

Зачем душа воплощается в грубоматериальную оболочку? Существует ли в этом какой-либо скрытый от нас смысл? Да, в этом имеется глубокий и великий смысл. Оказывается, наше физическое тело представляет собою наиболее ценный инструмент духовного развития. При всей своей обыденности, на самом деле, оно в высшей степени магично. Физическое тело — это не что иное, как сгустившаяся карма (лама Анагарика Говинда). Существует закон, согласно которому, чем более грубым и более «плотным» является тело воплощения, тем ярче, сильнее и болезненнее проявляются через него дефекты души, которая в нём обитает. Таким образом, человек воплощается в грубоматериальное физическое тело для обеспечения ускоренного развития своего сознания.

Воплощение в физическое тело позволяет, во-первых, осуществить переход от предкармы к проявленной карме и, во-вторых, отрабатывать эту проявленную карму. Предкарма — это изначальная неразвитость духовного ядра и зона его потенциального развития. Неразвитость сознания приводит к многочисленным ошибкам и неправильному, неадекватному жизненному поведению. В результате происходит переход от предкармы, то есть скрытого, так сказать, абстрактно-обобщённого и лишённого конкретики несовершенства к несовершенству, проявленному в различных конкретных формах, то есть к тому, что мы называем собственно кармой.

Такая проявленная карма, по своей сути представляет собой систему блокировок тонкого тела, образующую индивидуальный паттерн (узор) и отражающую дефекты сознания данного человека. Поскольку тел-оболочек духа, различающихся по своей плотности, несколько, то дефекты неразвитой души проявляются на всех этих уровнях — от самых тонких до самого плотного. Другими словами, эти дефекты (блокировки) имеют свои проекции на всех телах, вплоть до физического. При низком уровне развития сознания человек не способен видеть блокировки, расположенные на тонкоматериальном уровне. Между тем, духовное развитие может происходить только при условии осознания этих блокировок. Только тогда они начинают постепенно растворяться, только тогда имеет место подлинное духовное развитие. Свойственный обычному человеку уровень развития сознания не позволяет увидеть блокировки на уровне тонкого тела. Таким образом, в развоплощённом состоянии духовная эволюция затрудняется. В случае же воплощения в физическое тело эти блокировки (точнее, их грубоматериальные проекции) с неизбежностью проявляются и делаются доступными для нашего осознания. Проявляются же они как физическая боль и душевное страдание во всём спектре их модальностей и их интенсивности. Дело в том, что любая форма дискомфорта и страдания представляет собой верный признак вхождения сознания в контакт с блокировкой. Таким образом, физическое тело является могущественным катализатором осознанности по отношению к нашим дефектам, нашему несовершенству. Я имею в виду вовсе не рассудочное самопонимание, а прямое эмоциональное восприятие самого себя, собственное эмоциональное бытие. Для неразвитого сознания такая возможность самовосприятия в развоплощённом состоянии отсутствует. Таким образом, сам факт нашего пребывания в физическом теле уже говорит о принципиальной неразвитости нашего духа, нашего сознания. Вот почему для успешной духовной эволюции мы нуждаемся в физическом теле, как незаменимом инструменте ускоренного развития сознания.

Физическое тело нам необходимо, чтобы проявить, сделать видимыми дефекты нашей души на уровне их грубоматериальных проекций, через что и открывается путь к их устранению.

Изучение послесмертного опыта людей, переживших состояние клинической смерти (Р. Моуди), показало, что существует резкий контраст между наполненным страданием земным существованием в физическом теле и полным прекращением любой боли и страдания (как физического, так и психического) немедленно после оставления физического тела (после смерти). При отделении от физического тела возникает состояние парения, свободы, радости и лёгкости, невыразимого счастья и покоя. Возвращение же в физическое тело сопровождается возобновлением боли и страданий.

Однако, как я уже упоминал, сам факт наличия страдания говорит о том, что сознание человека вошло в контакт с имеющимися у него блокировками. Через претерпевание страдания и происходит процесс постепенного их растворения. Вот почему земное воплощение имеет столь высокую ценность с точки зрения духовного развития. Сделать человека полностью счастливым в гедонистическом смысле слова, то есть лишить его встречи с неприятным опытом, означает обречь его на духовную стагнацию. К счастью, в земном воплощении это просто невозможно. Эволюционируют все, ибо нет на земле людей, которым бы удалось избежать встречи с неприятным, с болью и страданием. Коль скоро мы воплощены в физическое тело, хотим мы того или нет, но духовное развитие нам обеспечено.

В свете вышесказанного понятна особая ценность старости, последних, обычно наиболее тяжёлых и болезненных лет жизни. Все мы стоим на эскалаторе, который едет вниз. Состояние физического тела с возрастом неизбежно ухудшается. С годами оно делается всё менее энергетичным и всё более грубоматериальным. Возникает всё больше участков физического тела, лишённых должного энергетического обеспечения и по своим параметрам всё более сдвигающихся в сторону неживой, косной материи. В результате с возрастом увеличивается общий объём претерпеваемого страдания (неудовлетворённости). Отсюда следует вывод об особой, уникальной ценности старости, последних лет жизни для духовной эволюции человека, а также вывод о том, что самовольное лишение себя жизни (самоубийство) является крайне нежелательным и в большинстве случаев, за весьма редкими исключениями, должно рассматриваться как своего рода духовное дезертирство. С точки зрения духовной эволюции человека один день непростой стариковской жизни ценнее года счастливой и безмятежной юности.

Таким образом, распространённое среди старых людей представление о бесполезности и никчемности своей жизни («Другим в тягость и себе не в радость») в корне ошибочно. Трудное время старости и болезней, прожитое достойно и мужественно, без причитаний и жалоб на судьбу, в высшей степени продуктивно. Близость смерти создаёт уникальную возможность для переосмысления прожитой жизни и обретения высшей духовной мудрости. Любые внешние опоры перед лицом неизбежной смерти обнаруживают свою несостоятельность. Единственное, что остаётся — это найти опору внутри самого себя. Отсюда великий смысл и великая ценность последних, самых трудных лет жизни.

Эта концепция даёт нам надёжный критерий ценности того или иного метода духовного развития. Сразу же можно сказать о неполноценности всех тех путей и методов, которые не опираются на грубоматериальный аспект нашего бытия — на осознание физического тела и обычного душевного состояния. К таким неполноценным, с моей точки зрения, путям относятся практика осознанных сновидений и практика выхода из физического тела (астральная проекция). Их ущербность заключается в том, что они идут мимо физического тела, представляющего собой поистине уникальную и драгоценную возможность, которую они игнорируют.

Неудовлетворённость (страдание) как фундаментальный факт земного бытия

Итак, высшим смыслом человеческой жизни является развитие сознания. Осуществляется же это развитие через постепенное растворение блокировок тонкого тела. В свою очередь, растворение этих блокировок сопряжено с неизбежным претерпеванием страдания. Коль скоро это так, — становится очевидным, что именно страдание (дискомфорт, неудовлетворённость) является наиболее важной, фундаментальной характеристикой человеческого бытия. Этот тезис в буддизме принят как краеугольный камень всего буддистского мировоззрения, как первая благородная истина, провозглашающая неумолимый и неустранимый факт — существование страдания. Однако русское слово «страдание» обозначает только сильно выраженное негативное состояние — сильную физическую или душевную боль. Дополнительный термин «неудовлетворенность» уже относится к слабо выраженным негативным состояниям, телесным или душевным (психоэмоциональным).

Тем не менее, за неимением лучшего, я буду использовать слово «неудовлетворенность» в расширительном смысле, включая как сильно выраженные, так и умеренно выраженные негативные психосоматические состояния. Таким образом, здесь оно будет использоваться не в обыденном смысле, а как специальный термин. Возможно, для устранения его обыденного восприятия было бы разумным перевести его на латынь (miseria) или на греческий (абиотония), или же на санскрит (дукха), однако пока я буду использовать русское слово «неудовлетворенность», наделяя его более широким смыслом.

В жизни нам нередко приходится встречаться с явным, достаточно сильно выраженным страданием (болезни и травмы, сопровождающиеся скверным самочувствием и физической болью, всевозможные конфликты, удары судьбы, приводящие нас в состояние душевного страдания: гнев, страх, депрессия, острое чувство вины или стыда и т. п.). Однако ещё чаще, фактически ежедневно, нам приходится сталкиваться с аналогичными в качественном отношении, но значительно более слабыми по интенсивности, неприятными соматическими и психическими состояниями. Не страх, но тревога, озабоченность. Не гнев, но раздражение, недовольство. Не острая, невыносимая тоска, а просто наплыв грусти и печали. Не мучительная головная боль, а просто ощущение тяжести (мути) в голове и т. д.

Но я хотел бы пойти ещё дальше, утверждая, что наше, так называемое обычное состояние в основном (за редкими и сравнительно непродолжительными периодами эмоционально-соматического благополучия) также следует расценивать как состояние неудовлетворённости, но неудовлетворённости в тонкой и привычной форме. Мы настолько привыкли жить в этом состоянии тонкой неудовлетворённости, что практически не видим того, что живём, например, на фоне постоянной слабовыраженной депрессии, периодами обостряющейся до уровня невыносимой тоски, безысходности и одиночества; либо на фоне постоянного недовольства — всё время присутствует некоторая толика раздражения, досады, обиды, несогласия; периодами эта энергия накопившегося недовольства сбрасывается на окружающий мир в приступах гнева, сопровождающихся обвинениями, вербальной или даже физической агрессией. Или же человек живёт в постоянной тревоге, настороженности и беспокойстве, которые присутствуют как эмоциональный фон его повседневного существования. Этот умеренный, слабо выраженный, но постоянный фон и является почвой, из которой периодически возникают вспышки обострений — приступ острого страха, когда человек буквально места себе не находит, перестаёт спать и т. п. Столь яркие и сильные проявления никогда не возникают «от нуля», они всегда коренятся в глубинных слоях психики человека, присутствуют в латентном виде в психоэнергетических блокировках тонкого тела.

Таким образом, жизнь каждого человека протекает на фоне слабовыраженного негативного психосоматического состояния. Большей частью оно нами не замечается, во-первых, поскольку является привычным, во-вторых, поскольку оно вытесняется, и, в-третьих, поскольку оно забивается поступлением более яркой и сильной информации извне.

На что только ни идёт человек, чтобы избежать столь неприятной встречи с самим собой! Используется всё, что угодно, лишь бы заглушить осознание самого себя, осознание подлинной фундаментальной реальности своего бытия. Так, например, человек, сидящий у телевизора или за компьютером, всецело погрузившийся в виртуальную как бы реальность — разве он имеет собственное бытие? Разве он живёт собственной жизнью? Ответ вполне очевиден. Если внимательно присмотреться к самому себе и к окружающим людям, то легко убедиться, что главным содержанием человеческой жизни является бегство от самоосознания.

Однако, если мы нечто не осознаём, это вовсе не значит, что оно перестаёт существовать. Вытесненная психическая информация всё равно никуда не девается и отравляет нас изнутри. Даже когда человек находится в радостном приподнятом настроении и считает, что он, наконец-то счастлив, на самом деле, внутри него присутствует огромный массив неудовлетворённости, скрытый в глубинах бессознательного и терпеливо ждущий своего часа.

Когда человек начинает практиковать медитацию-самонаблюдение, на первых порах он, как правило, испытывает большие трудности. Медитация приводит нас к малоприятной встрече с самим собой — встрече с обыденной реальностью собственного тела и собственной психики. Спустя небольшое время человек начинает испытывать всё возрастающее неудобство в теле из-за неподвижного пребывания в одной позе, дискомфорт в психике: чувство скуки, спешки и нетерпеливое ожидание завершения назначенного времени медитации. Ему уже не хочется быть в полноценном контакте со своим физическим телом и с содержимым своей души. Ему это уже неприятно, он испытывает нарастающее желание прекратить медитацию. Фактически, он стремится избежать встречи с неприятным психосоматическим опытом, и это психологическое бегство проявляется в чувстве скуки, в нетерпеливом ожидании окончания практики, а также в соскальзывании внимания на разные мысли, мечтания, воспоминания и т. п., с полной потерей осознанности во время таких отвлечений. Всё это и есть неудовлетворённость, которая, как я уже говорил, является фундаментальной характеристикой нашего бытия, причём отнюдь не в философском, а в самом, что ни на есть прямом, экзистенциальном, смысле слова.

Именно об этом говорит нам первая благородная истина буддизма — истина, провозглашающая существование страдания. На самом деле, это совсем не тривиально, это вовсе не банальность, а весьма глубокая истина. И медитативная практика позволяет нам пережить её самым непосредственным образом.

Ачаан Наеб — мудрая наставница буддистской медитации в традиции Тхеравады (Таиланд) показывает ученикам первую благородную истину буддизма следующим образом.

«Прежде всего, она может предложить посетителю сесть поудобнее, а затем попросить его не двигаться. Конечно, вскоре кто-то из посетителей автоматически начинает менять положение. «Подождите, не шевелитесь. Почему вы двигаетесь? Посидите ещё без движения!» Поучения ачаан Наеб прямо указывают на самый очевидный источник страдания — наше собственное тело. Если мы просто остаёмся спокойными и стараемся не двигаться, боль в конце концов возрастает настолько, что нам приходится менять положение.

Тому же образцу следуют почти все наши действия в течение целого дня; проснувшись, мы встаём с постели, идём в уборную, чтобы успокоить дискомфорт в мочевом пузыре; затем едим, чтобы устранить неприятные ощущения голода. Далее мы садимся, чтобы ослабить неудобство, возникшее во время стояния. Затем мы читаем, разговариваем или смотрим телевизор, чтобы отвлечься от страдания и неудовлетворённости, которые создаёт наш бурлящий ум. Потом мы снова двигаемся, чтобы устранить ещё какое-нибудь неудобство…

Мы ясно видим, как боль и неудовлетворённость побуждают нас ко всем нашим повседневным действиям»³.

При этом мы меняем как положения (позы) тела, так и диспозиции (тоже позы) своего ума, своей психики. Ачаан Наеб указывает нам путь, посредством которого мы можем со всей очевидностью обнаружить, что наше тело и наша психика переполнены страданием, львиная доля которого нами не обнаруживается, поскольку мы постоянно от него убегаем. Однако сколько бы человек ни бегал, всё это бесполезно. Окончательно убежать от того, что лежит в самой основе нашего существования, никогда и никому не удавалось.

Пылающий мост страдания

Как я уже упоминал, всякий раз, когда возникает страдание (неудовлетворённость) — это означает, что сознание соприкоснулось с некоторой блокировкой. Этот тезис исключительно важен. Страдание — это всегда встреча сознания с блокировкой, а следовательно, наиважнейший инструмент духовного развития.

Рост сознания или, что то же самое, духовная эволюция человека, определяются следующими факторами:

1. Общим объёмом претерпевания страдания (его продолжительностью и интенсивностью). Это ни в коем случае не означает, что следует намеренно увеличивать страдание (дурная аскеза, сопровождающаяся самоистязанием). Если одной крайностью является постоянное бегство от встречи с неприятным опытом, от любых трудностей и испытаний, то другой, которая также является духовной патологией, является тенденция намеренно создавать себе страдания и дискомфорт, считая это дело богоугодным и полезным для духовного развития. Ничего этого не нужно. Самая обычная, нормальная наша жизнь в полной мере обеспечивает нас отрицательным опытом, необходимым для нашего духовного роста. Работа для души есть всегда, и практика медитации доказывает это самым убедительным образом. Намеренное же самоистязание (типа ношения вериг, самобичевания и вымаривания себя голодом), почитаемое среди религиозных фанатиков как богоугодное дело, на самом деле никакого отношения к подлинному духовному развитию не имеет. Я не против аскетического самопреодоления, но только при условии его умеренности и адекватности.

Таким образом, как гедонизм, так и его противоположный полюс — аскетизм представляют собой ущербные и неадекватные установки дуалистического сознания, две формы пребывания в двойственности.

2. Способностью человека пребывать вместе с неудовлетворённостью, страданием. Именно этим и определяется духовная сила человека — способностью согласиться, принять, войти своим сознанием в наличествующее страдание (неудовлетворённость). Только великие души способны на великое согласие, великое принятие. Обычная же реакция слабых духом людей — либо убегать от страдания, убегать от встречи с самим собой (а это одно и то же); либо вступать в борьбу с болью, страданием, дискомфортом, стремиться от них избавиться, пытаться любой ценой их устранить. При этом человек совершенно не осознаёт того факта, что борьба есть форма сотрудничества. Когда мы боремся, фактически мы питаем своей энергией и усиливаем как раз то, от чего мы хотели бы избавиться. Второй вариант — бегство. Ему соответствует эгозащитный механизм вытеснения неприятного и болезненного, особенно сильно представленный у истероидных личностей.

Для объяснения второго варианта воспользуюсь следующей метафорой.

Представьте себе шар, большая часть которого закрашена чёрным цветом, а значительно меньшая — белым цветом. Так вот, фигурально выражаясь, такой человек всю свою жизнь стремится провести на белом участке, при этом полностью игнорируя территорию, закрашенную чёрным. Он всё время норовит (большей частью на бессознательном уровне) уклониться от любой ответственности, избежать любого дискомфорта, любых трудностей и испытаний. При этом он всегда находит оправдание и благовидные объяснения своему инфантильному поведению.

Еще одна его отличительная особенность — постоянные жалобы на то, как ему трудно, как ему тяжело.

Причиной всего этого является патологически низкий уровень способности перерабатывать отрицательный эмоциональный опыт, а ведь именно эта способность — главное мерило духовного развития человека.

Результатом такого бегства от всего трудного и неприятного, от всего, что требует усилий и самопреодоления, является неизбежная остановка духовного развития, неизбежная духовная стагнация.

Таким образом, обычный человек либо бунтует против своей судьбы, либо жалуется, либо убегает от своего реального дискомфортного бытия, убегает куда угодно: в бездумное поглощение информации (телевизор, чтиво), чтобы заглушить то неприятное, чем переполнена его душа; в чувственные удовольствия, алкоголизацию. Для того, чтобы избежать пребывания с самим собой, человек готов использовать всё что угодно, от пустой болтовни до наркотиков, лишь бы спастись от дискомфорта, неудовлетворённости, лишь бы избежать встречи со страданием.

3. Готовностью и способностью человека практиковать реалистическую медитацию (в отличие от медитации фантазийной); то есть медитацию-самонаблюдение, резко усиливающую осознание собственного тела и собственной психики. Такая медитация по своему действию диаметрально противоположна как бегству от страдания, так и борьбе с ним. Обычно, как я уже говорил, человек стремится притупить «чувство себя», заглушить его любыми способами. Здесь же, напротив, все виды отвлекающей деятельности прекращаются и, пребывая в медитации, человек посвящает себя только одному — полноценному восприятию самого себя (своего тела и своего душевного состояния). Кроме того, в противоположность обычной тенденции отторжения страдания, здесь имеет место его принятие, обеспечивающее возможность пребывания с ним. По отношению ко всему дискомфортному и неприятному практикующий должен иметь следующую установку: «Пусть это будет длиться столько, сколько оно хочет, я согласен, я принимаю».

Полноценное осознание возможно только при условии принятия того болезненного материала, который наличествует в поле нашего восприятия. Такого рода осознание неприятного подобно окислительной реакции горения, при которой происходит высвобождение энергии в виде тепла и света. Принятие неприятного опыта и пребывание сознания с этим неприятным опытом приводит к постепенному сгоранию всего тёмного и косного, всего того, что замусоривает наше тонкое тело. Всё дурное, тяжёлое, болезненное в ходе такой медитации начинает растворяться и, в конечном счёте, полностью исчезает. Истинная медитация — это растворение стен нашей обусловленности. В этих стенах возникают просветы, окна в тонкий план, через которые мы начинаем получать энергию и знание, необходимые для нашего развития.

Про очищающий эффект претерпевания дискомфорта пишет современный китайский мастер цигун Ли Хунчжи в своей книге «Чжуань фалунгун». Он говорит о полезности, с точки зрения психоэнергетического развития, претерпевания боли в ногах, через которую проходят все, кто осваивает классическую медитативную позу сидения со скрещенными ногами. «… В тот момент, когда ноги болят, мы видим, что чёрная материя наступает на них. Чёрная материя и есть карма. Страдание приводит к устранению кармы, которая превращается в дэ (белая материя в энергетическом поле человека).» Таким образом, по мнению Ли Хунчжи, с которым я полностью солидарен, когда человек осознанно претерпевает страдание, будь то физическая боль или душевные муки, блокировки тонкого тела (чёрная материя, в терминологии Ли Хунчжи) растворяются, и общее энергетическое поле человека высветляется.

Отсюда следует и правильное отношение к духовному пути и к энергомедитативной практике. Медитация — это не путь к блаженству, а путь к духу.

Почему в китайском цигун, равно как и в индийской йоге, столь большое внимание уделяется правильной позе, правильному положению тела? Причиной тому является то, что правильная поза благоприятствует циркуляции энергопотоков в нашем теле, а неправильная — их блокирует. Таким образом, для каждого заболевания, для различных соматических и психоэмоциональных проблем свойственны строго им соответствующие дефекты осанки. Например, одна из наиболее частых ошибок в цигун — так называемое «заваливание назад». Это неправильное положение тела, при котором позвоночник отклонён от вертикали назад. При этом создаётся мышечный зажим в области поясницы и блокировка энергетических каналов, проходящих через эту зону. Особенно неблагоприятно, если заваливание назад сочетается с лордозным провалом (чрезмерный изгиб позвоночника в поясничной зоне, вплоть до образования «ямы»). У людей с таким нарушением осанки часто бывают боли в спине, а также заболевания печени, поджелудочной железы и желчного пузыря. Субъективно же, самим человеком, эта неправильная и нездоровая осанка воспринимается как удобная и естественная. Если же поставить его тело в правильную позу, наклонив позвоночник вперёд и убрав лордозный провал, — новая правильная позиция воспринимается им как крайне неудобная, неприятная и даже болезненная. О чём говорит это чувство дискомфорта? Оказывается, если раньше, в неправильной позе, поясница не замечалась, то сейчас внимание обращено на эту зону, в которой мы чувствуем сильный дискомфорт. Правильная поза привела сознание в контакт с блокировкой. Если человек сумеет, несмотря на неудобство, сохранить эту непривычную позу и будет пребывать вместе с этими неприятными ощущениями, с этой болезненностью в пояснице, то постепенно боль начнёт растворяться и сменится приятным теплом. Это будет означать начало восстановления циркуляции энергии в ранее заблокированной зоне и нормализацию кровообращения.

То же самое и с психикой. Точно так же, как существуют неправильные положения тела, точно так же имеются и привычные неправильности в «позах», диспозициях нашего ума, нашей психики. Для того, чтобы поставить психику в правильную «позицию», в моей школе используются так называемые «тексты», содержание которых диаметрально противоположно привычному (но патологическому) образу мыслей. Когда человек мысленно произносит этот текст, его сознание немедленно входит в прямой контакт с блокировкой, что, естественно, проявляется в сильном эмоциональном дискомфорте, в появлении душевной боли и страдания. Далее важно сохранить этот контакт и осознанно пребывать с этим страданием, то есть практиковать медитацию-самонаблюдение, которая приведёт к постепенному растворению блокировки и, в конечном счёте, к исчезновению психоэмоциональной проблемы. Однако здесь я не буду на этом останавливаться, поскольку подробное и полноценное освещение этой темы требует отдельной книги.

* * *

Люди очень сильно различаются по параметру, который я называю экзистенциальной выносливостью. Речь идёт об отношении человека к неизбежным тяготам нашей жизни, к многоликой базовой неудовлетворённости, то есть к страданию, понимаемому в самом широком смысле слова. Экзистенциальная выносливость сродни способности боксёра держать удар или способности альпиниста переносить холод (у российских альпинистов используются оценочные термины «хорошо мёрзнет» и «плохо мёрзнет». Если Коля «плохо мёрзнет», то вряд ли стоит его брать на зимнее восхождение). Экзистенциальная выносливость — это способность к принятию собственной судьбы, способность принимать и перерабатывать отрицательный эмоциональный опыт.

Есть такие люди, которые всеми силами избегают встречи с неприятным, не умеют терпеть и не способны к самопреодолению. Они либо убегают от страдания, либо вступают с ним в отчаянную борьбу, не понимая, что мир устроен по принципу абсолютной справедливости и что претерпеваемое ими страдание является горьким, но необходимым лекарством. Они не понимают, что страдание одновременно является и обучением, и очищением и что люди, его нам причиняющие, всего лишь биороботы судьбы, обслуживающие процесс отработки нашей кармы. Неспособность принять страдание как урок, обрекает нас на повторение тех же самых ошибок и попадание в те же самые неприятности. Негативный эмоциональный опыт — не что иное, как пища для взращивания нашего духа. Однако её усвоение, её ассимиляция, возможны только в том случае, если мы её принимаем. Многие люди, к сожалению, напоминают капризного ребёнка, выплёвывающего горькое лекарство. Обычно такие люди неспособны и к полноценной медитативной практике. Они её понимают извращённым образом — как средство обретения блаженства и способ убежать от неприятной «столь грубой и несовершенной» реальности. Однако такая медитация представляет собой разновидность психологической наркомании и ничего хорошего практикующему не принесёт.

Противоположная категория — это люди, одарённые духовным мужеством, способные принять свою судьбу, принять неизбежные в человеческой жизни страдания, исполняющие свой долг, несмотря на все трудности и испытания. Мне вспоминается старая женщина из сельской местности: много испытавшая на своём веку, но не жалующаяся на свою судьбу, не причитающая, а терпеливо и мужественно несущая бремя своего возраста и своей непростой жизни. Весь облик этой женщины преисполнен мудрости и спокойствия, ясные и сияющие глаза на морщинистом лице, через которые светит душа. Таких людей немного. Это очень развитые души, обладающие качеством духовной зрелости. Если такой человек обратится к практике медитации-осознания, то он очень быстро достигнет успеха, быстрее многих других, даже тех, кто уже имеет многолетний опыт энергомедитативной практики.

Ещё одна категория — это люди, пробудившиеся к высшей истине и практикующие в соответствии с ней, то есть посвятившие себя самосовершенствованию через энергомедитативную практику. Конечно, тот факт, что они практикуют медитацию, вовсе не значит, что по своему уровню духовного развития они стоят выше людей второй группы. Однако они имеют перед ними серьёзное преимущество, поскольку практика медитации резко ускоряет духовную эволюцию человека. Как говорят буддисты, тот, кто практикует медитацию в этой жизни — избавляет себя от нескольких мучительных перерождений. Практикующий медитацию за одну свою жизнь осуществляет такое развитие сознания, для которого потребовалось бы несколько жизней без такой практики.

Существует удивительный парадокс: тот, кто постоянно убегает от страдания или же сражается с ним, на самом деле будет вынужден страдать намного больше и тяжелее, чем тот, кто способен его принять. Ведь принятие страдания одновременно означает способность пребывания вместе с ним, а следовательно, и способность растворения блокировки. Наше осознание работает как незримый огонь, сжигающий и растворяющий всю муть, всю черноту блокировок нашего тонкого тела. Когда этот процесс, подобный прохождению тёмного тоннеля, завершается, страдание исчезает, на смену ему идёт спокойная глубинная радость и внутренняя ясность, которые возникают как свет по другую сторону тоннеля.

Итак, чем больше человек убегает от страдания, от трудностей и испытаний, тем больше страданий и мучений он получит в конечном итоге. Яркий тому пример — алкоголики и наркоманы. Если же человек обладает духовной силой и мудростью, если он способен принять страдание и пребывать с ним, тогда он постепенно его растворяет, уменьшает и, в конце концов, полностью от него избавляется. Таков главный парадокс духовного развития человека. Отсюда также следует, что тот, кто рассматривает медитацию как путь к счастью и блаженству, очень сильно заблуждается. Медитация, как я уже говорил, — не путь к счастью, а путь к духу, хотя путь к духу, в конечном счёте, и есть путь к счастью.

Хорошей иллюстрацией к вышесказанному является феномен алкогольной (или наркотической) зависимости. Я полагаю, что читатель со мной согласится, что алкоголик и наркоман являются ярким примером крайней духовной деградации. На этом очень наглядном примере мы можем научиться чему-то очень важному, можем уяснить, что именно вляется самой главной и самой яркой чертой бездуховного поведения. Изменение по этому наиважнейшему параметру должно немедленно привести к избавлению от губительного пристрастия и возрождению к достойной и продуктивной жизни. А это значит, что такая характеристика является наиболее важным критерием духовной зрелости, мерилом духовного развития человека.

Конечно же, это не что иное, как экзистенциальная выносливость или способность души перерабатывать отрицательный эмоциональный опыт. Алкоголики и наркоманы совершенно неспособны переносить болезненный, но абсолютно необходимый для выздоровления период абстинентной «ломки». Тот же самый механизм, но в других сферах, работает у каждого из нас. Все мы алкоголики, только у каждого своя водка. Мы не меняемся к лучшему только потому, что не способны выдержать прохождение через период страдания, аналогичный абстинентной ломке наркомана. Абстинентный синдром следует рассматривать как главное препятствие на пути духовного развития. И если мы этого не чувствуем, то только потому, что уже и не пытаемся измениться.

Итак, неспособность пребывать вместе с неприятным, неспособность терпеть, стремление уклониться от встречи с эмоционально отрицательным опытом и есть главное препятствие на пути духовного развития. И наоборот, способность нашей души перерабатывать отрицательный психосоматический опыт является истинным, наиболее важным критерием достигнутого уровня духовного развития. Способность эта как раз и развивается через энергомедитативную практику.

А вот теперь мы уже готовы к обсуждению метафоры, вынесенной в название этой главы: «Пылающий мост страдания».

Мост — это единственное место, через которое можно пройти, другого места, другого способа нет. Но этот мост горит, пылает. Идти через него и страшно, и мучительно. Естественно, никто не хочет идти через этот мост, все постоянно увиливают. Но беда в том, что другого пути, иначе как через этот пылающий мост, не существует. Сколько бы мы ни бегали вокруг да около, мы вынуждены вновь и вновь возвращаться к этому мосту и, рано или поздно, должны будем по нему пройти. Во время прохождения через мост наша внутренняя грязь будет выгорать. Как сказал Бхагаван Шри Раджнеш (Комментарий к Йога Сутре Патанджали),

«Развитие происходит через страдание. Вы проходите сквозь огонь, но только так вы сможете превратиться в чистое золото. Всё, что не является золотом — сгорает, обращаясь в пепел. В вас остаётся только наичистейшее золото высшей пробы».

Переход на другую сторону пылающего моста страдания означает великую духовную трансмутацию, переход в новое качество, который на Востоке называют просветлением. И чем большее количество внутренней грязи сгорело в процессе прохождения через пылающий мост, чем больше растворилось внутренней тьмы — тем большая радость и тем больший свет ожидают нас на той стороне. Тибетский наставник Дуджом Ринпоче описывает духовное преображение в следующих словах:

«На что этот момент похож — будто у вас с головы снимают колпак. Что за безграничный простор и облегчение! Это высшее видение: видение того, что не было видимо доселе.

Когда вы «видите то, чего не было доселе», всё открывается, расширяется, становится резким, ясным, кипящим жизнью, с чудесной и яркой свежестью. Кажется, будто с вашего ума слетает крышка, будто стая птиц внезапно взлетает из тёмного гнезда. Все ограничения растворяются и отпадают, как будто, как говорят тибетцы, срывается печать. Представьте, будто вы жили в доме на вершине горы, которая сама была на вершине всего мира. И вот внезапно всё здание, все стены, ограничивающие ваш взгляд на окружающее, исчезли, и вы можете видеть всё вокруг, как то, что внутри, так и всё, что снаружи. Но тут нет «чего-то», что можно было бы видеть; то, что происходит, вообще не может быть сравнено ни с чем обычным, это совершенно полное, беспрецедентное, совершенное видение».

Однако ученики, как правило, ожидают от своей практики именно таких, чудесных и вдохновляющих результатов и совершенно упускают из виду, что путь к цветущему оазису духовного преображения лежит через ночь души и пустыню страдания, что окончательному прорыву всегда предшествует прохождение через весьма болезненный духовный кризис. Это справедливо не только для духовного преображения, но и для физического исцеления. Как врачи, так и целители прекрасно знают, что если нет обострения (проявляющегося резким усилением болезненных симптомов, психосоматическим страданием), то не будет и исцеления. Это справедливо как для исцеления тела, так и для исцеления души, для духовной трансмутации человека.

Период кризиса имеет огромную ценность и добраться до него не так то просто. Требуются длительная и упорная энергомедитативная практика. Период от начала практики до начала трансформирующего кризиса может быть достаточно длительным — от трёх месяцев до трёх лет и даже более. Вхождение в кризис означает актуализацию блокировки, которая ранее пребывала в скрытом виде. До кризиса большей своей частью она была для нас недоступна, прямой контакт нашего сознания с этой блокировкой был невозможен. В период кризиса этот контакт реализуется уже не частично, как раньше, а во всей своей полноте. Естественно, что при этом человек испытывает крайне неприятные ощущения в физическом теле и наплыв сильных отрицательных эмоций. Во время кризиса, как правило, наблюдаются ярко выраженные реакции как со стороны физического тела (различные непроизвольные движения, обильное потоотделение), так и со стороны психоэмоциональной сферы (смех, рыдания и т. п.). При прохождении кризиса важно не препятствовать возникающим психосоматическим феноменам, а сотрудничать с этим процессом; не бояться, не зажиматься, не пытаться убежать от происходящего, не пытаться его прекратить. Наоборот, нужно расслабиться, полностью принять и отдать себя на волю этого процесса, сохраняя при этом полноценное его осознание.

Хорошей метафорой прохождения через трансформирующий кризис являются роды. Когда женщина рожает, самое плохое, что она может сделать, это зажаться, то есть вступить в борьбу с неизбежным. Естественно, ничем хорошим это не кончается. Страх мучений и попытка бегства от них всего лишь приводят к их усугублению, роды проходят очень тяжело и травматично как для матери (разрывы родовых путей), так и для ребёнка. Правильное же поведение состоит в том, что следует принять неизбежное страдание, согласиться, расслабиться и таким образом сотрудничать с процессом, а не бороться против него. Аналогичным образом происходят и духовные «роды» — духовная трансмутация человека. Она возможна только через принятие страдания и осознанное прохождение сквозь него.

В существующей литературе можно найти множество подтверждений этой универсальной закономерности — неизбежности прохождения через трудный и болезненный кризис перед прорывом в новое качество. Приведу несколько цитат из книги Филиппа Капло «Три столпа дзен», в которой описывается опыт просветления современных западных учеников дзен, проходивших обучение в дзенском монастыре в Японии.

«Снова роси наклоняется надо мной, чтобы только прошептать: «Вы очень шумно дышите и беспокоите остальных, постарайтесь дышать потише». Но я не могу остановиться. Моё сердце дико стучит, я весь дрожу с головы до пят, неудержимо льются слёзы…Вдруг я теряю контроль над телом и, всё ещё в сознании, падаю навзничь… Роси и годо поднимают меня, переносят в мою комнату и укладывают в постель… Я всё ещё тяжело дышу и дрожу… Роси привычно всматривается в моё лицо, спрашивает:

— Всё в порядке, вам нужен врач?

— Нет, я в порядке, мне кажется.

— Случалось ли с вами такое ранее?

— Нет, никогда.

— Я поздравляю вас!

— Что, разве у меня сатори?

— Нет, но я всё равно поздравляю вас.

Роси приносит мне чай, я выпиваю пять чашек…

Не успевает он уйти, как я, совершенно неожиданно, чувствую, как мои руки, ноги и туловище охватила какая-то невидимая сила, зажав их в огромные тиски, которые медленно начинают сжиматься. … Мучительные спазмы, подобные электрическим разрядам, проходят по всему моему телу, и я извиваюсь в агонии. … Я чувствую, будто меня заставляют искупать свои собственные грехи и грехи всего человечества. … Я умираю или становлюсь просветлённым? Пот течёт изо всех пор моего тела, и мне приходится дважды менять своё нижнее бельё….Наконец я забываюсь глубоким сном. …Когда проснулся, нашёл миску риса, суп и фасоль рядом со своим матом для спанья. …С жадностью поел, оделся, пошёл в дзэндо. …Никогда в своей жизни я не чувствовал себя так легко, таким распахнутым и прозрачным, таким очищенным и обновлённым. …Во время кинхин не ходил, а подпрыгивал, как пробка в воде. …Не мог не смотреть в окно на деревья и цветы — живые, ослепительные, пульсирующие жизнью! …Шелест ветра среди деревьев был самой прекрасной музыкой! …Какой восхитительный аромат исходит от благовоний!»⁴.

Однако этому западному ученику дзен потребовалось ещё целых 5 лет (!) усердной практики сидячей медитации, для того, чтобы добиться окончательного прорыва в духовное измерение. Вот его запись от 9 августа 1958 г.:

«Чувствую себя свободно, как рыба, плавающая в океане прохладной чистой воды после пребывания в баке с клеем…».

Как видим, опыт просветления не столько выводит нас в какие-то особые магические пространства, сколько наделяет нас способностью к полноценной жизни здесь, в этом мире. При этом обычное наше существование, со всеми его повседневными делами, становится непрекращающимся праздником бытия.

Рага и Двеша (эмоциональная двойственность как основное препятствие на пути к просветлению)

И вновь мы обращаемся к этой теме, однако её обсуждение теперь пойдёт на более глубоком уровне, в свете концепции, которая выражена метафорой прохождения через пылающий мост. Пусть читатель извинит меня за неизбежные в таком случае повторы. Надеюсь, что это будет не буквальное повторение, а повторение, несущее содержательное обогащение, повторение на ином витке диалектической спирали познания.

Итак, если в сфере мышления двойственность проявляется как ограниченность познания жёсткими законами логики и, вследствие этого, неспособностью к прямому интуитивному постижению истины, то в эмоциональной сфере аналогичная двойственность проявляется в рабской зависимости, с одной стороны, от всего приятного, дарующего наслаждение, с другой — от всего мучительного, приносящего страдание. В классической индийской философии, как уже ранее говорилось, этой эмоциональной двойственности соответствуют понятия Рага и Двеша. Согласно древним индийским учениям Рага и Двеша представляют собой фундаментальные препятствия на пути к просветлению. Для удобства читателя, ещё раз напомню значение этих терминов.

Рага — это стремление человека быть в контакте с приятным, с теми объектами, которые доставляют удовольствие. Двеша — это вмонтированное в каждого из нас, во всех без исключения, стремление избежать встречи с объектом, который причиняет неприятное. Рага и Двеша — это то, что свойственно каждому из нас, это те две ниточки, которые делают нас марионетками. Кнут и пряник, наслаждение и страдание — всё это старо как мир и одновременно невероятно могущественно. Диапазон нашей свободы на самом деле очень мизерный. Речь идёт не о псевдосвободе исполнения своих желаний, своих «хочу», а об истинной свободе, позволяющей выбирать свои желания и быть над ними. Это и есть настоящая, а не иллюзорная свобода, которая может быть достигнута только путём трансцендирования эмоциональной двойственности, путём выхода за пределы Рага-Двеша обусловленности. В противном случае, ни о какой свободе не может быть и речи. Свобода исполнения своих желаний на самом деле представляет собой обусловленность психологической причинностью, то есть психоэмоциональный детерминизм, увидеть который нам значительно труднее, чем детерминизм механистический.

Я уже упоминал о биологическом тропизме. Это реакция предпочтения, которую можно наблюдать даже на уровне простейших организмов. Если рядом с амёбой капнуть питательный бульон, она немедленно направит туда свои псевдоподии и будет обволакивать капельку бульона (положительный тропизм). Если же капнуть кислотой, то она будет удаляться от неё (отрицательный тропизм). Аналогичным образом и растение на подоконнике тянется к солнечному свету и изгибается в этом направлении.

Таковы, наконец, и мы сами. Хотя мы и считаем себя хозяевами жизни и своего поведения, на самом деле, мы также находимся в рабской зависимости от положительных и отрицательных факторов нашего бытия, также подвержены тропизму, только эмоционально-психологическому тропизму. Так же, как и амёба, мы уклоняемся от минуса и стремимся к плюсу, бежим кнута и вожделеем к прянику. Вся наша жизнь характеризуется устремлённостью к эмоционально положительному и бегством от эмоционально отрицательного. Но это и есть не что иное, как пребывание в эмоциональной двойственности.

Я вовсе не хочу сказать, что механизм эмоционального тропизма человеку не нужен. Его абсолютная необходимость совершенно очевидна, ибо он лежит в самом фундаменте нашего существования и обеспечивает как выживание индивидуума, так и выживание вида. Однако, на определённом этапе эволюции он уже не достаточен. Для дальнейшего развития уже необходимо ограничивать его всевластие, необходимо его контролировать. Уже на уровне высших животных можно увидеть действие «Сверх-Я», ограничивающее проявления психоэмоционального тропизма (например, у собаки, надлежащим образом воспитанной, уже наличествуют механизмы самоконтроля, способные, до определённой степени противостоять базовым биологическим «хочу» и «не хочу»). В ещё большей степени это представлено у человека как механизм волевого самопреодоления. Однако волевой самоконтроль, увы, весьма ограничен в своих возможностях и не даёт принципиального решения проблемы управления своим поведением и своими эмоциями. При волевой саморегуляции своего поведения мы всецело остаёмся в пределах двойственности, которая выражается не только в эмоциональном плане, но и в борьбе противоположных мотивов, в извечном конфликте между «хочу» и «надо».

Между тем, подлинным решением проблемы является трансцендирование этой двойственности, означающее великий прорыв и качественный скачок в развитии человека. До тех пор, пока мы подчинены жестокому тираническому механизму эмоционального тропизма, не может быть и речи о выходе в духовное измерение. Поскольку обычный человек в огромной степени подвластен этому механизму, постольку он представляет собой отнюдь не духовное, а всецело материальное, обусловленное существо. Он полностью находится во власти жёсткого детерминизма, при котором не может быть и речи о подлинной свободе. Иллюзия свободы возникает из-за того, что этот детерминизм носит психологический, а следовательно, трудно осознаваемый характер.

Психическое обычно относят к сфере тонкоматериального, однако это совсем не так. Психика обычного человека, включая психологический механизм Рага-Двеша, всецело относится к сфере грубоматериального, точно так же, как и дискурсивное мышление, или как принято писать в эзотерических книгах, «ум» человека. Напомню, что английское слово mind имеет значительно более широкий смысл, нежели русское ум, и включает в себя всю сферу психического.

При переходе из сферы грубоматериального, где всецело властвует причинность и жёсткий, тотальный детерминизм, к сфере тонкоматериального (энергетического), причинно-следственные связи размываются и истончаются, появляется определённый, пусть и ограниченный, уровень свободы, которого нет и быть не может в сфере грубоматериального, ибо детерминизм и свобода находятся в обратной зависимости: чем больше свободы, тем меньше детерминизма и наоборот. При переходе же к сфере духовного, детерминизм в нашем понимании и вовсе исчезает. Поэтому смешны и нелепы попытки учёных (наука работает только в сфере причинно-следственных связей) приложить дискурсивное мышление к той сфере, где детерминизм в нашем понимании попросту отсутствует. Смешны также и попытки некоторых эзотериков подкрепить свои взгляды, ссылаясь на научные авторитеты. Этого делать не следует, поскольку научное познание в этой сфере не работает. Его основные инструменты — логика и дискурсивное мышление непригодны даже в сфере тонкоматериального (яркий пример — научное «изучение» искусства), тем более — в сфере духовного. Всё, что они могут получить при таких попытках — это жалкие интеллектуальные проекции, глубинная же суть художественного творчества и духовного бытия остаётся неуловимой и непознанной.

* * *

Наряду с понятиями Рага и Двеша в классической индийской философии существует понятие Вайрагья, обозначающее состояние высокой отрешёности и свободы как от Рага, так и от Двеша-обусловленности. Это не просто некая возвышенная нравственная установка, это нечто большее. Фактически, Вайрагья является одной из наиболее редких и труднодостижимых сверхспособностей, обретение которой превращает обычного человека в святого. Как я уже упоминал, святой человек — это тот, кто трансцендировал эмоциональную двойственность и обрёл совершенную безупречность.

Любопытно, что, будучи в сильнейшей зависимости от эмоциональных кнута и пряника, мы, тем не менее, весьма слабо осознаём эту зависимость. Чтобы увидеть действие этого механизма в полной мере, проведите небольшой эксперимент над самим собой: попробуйте с завтрашнего дня начать «новую светлую жизнь», не омрачённую никакими грехами, слабостями, ленью, дурными привычками и т. п. Отбросьте всё, что вы считаете неправильным, включите в свою жизнь то правильное, нужное, полезное, что, как вы знаете, вам следует делать. Не курите, не употребляйте алкоголь, не переедайте, не предавайтесь сексуальным излишествам, не грубите близким, не увиливайте от работы, наведите и сохраняйте порядок в своей квартире, откажитесь от развлекательного чтива, бездарного сидения у телевизора и т. д. и т. п. Попробуйте начать достойную и безупречную во всех отношениях жизнь, убрав из неё «всё то, что не является абсолютно необходимым». Попробуйте прожить таким образом хотя бы неделю. Вот тут-то вы и увидите всю правду о себе, во всём её неприглядном безобразии. Весьма скоро вы обнаружите, что жить безупречно, то есть в полном согласии со своими представлениями о высшем, невероятно трудно. Проходит не так уж много времени, и человек срывается. И загоняет нас в прежнее русло не что иное, как тот же самый психоэмоциональный механизм Рага-Двеша. Как видим, это не просто теория, это сама жизнь.

* * *

Обычное претерпевание страдания в повседневной жизни, которое является уделом каждого человека, как я уже говорил, обеспечивает постепенное сгорание, растворение блокировок и, через это, развитие сознания. Однако этот процесс постепенного духовного созревания очень долог, поскольку имеет низкий коэффициент полезного действия. Причиной тому является самопотакание, проявляющееся в бегстве от встречи с неприятным опытом. На поведенческом уровне это проявляется как отсутствие способности к самопреодолению, а на психологическом уровне — как неспособность согласиться с неприятным опытом, принять его, а затем пребывать с ним, растворяя его своим осознанием.

О том, что человек стал на путь сознательного самосовершенствования, можно говорить только тогда, когда он знает эти главные препятствия на пути развития своего сознания и целенаправленно работает над их преодолением.

Таким образом, весь путь духовного развития складывается из двух фундаментальных компонентов:

1) безупречности (антитеза самопотаканию);

2) медитации-самонаблюдения (осознания).

Безупречность — термин, вошедший в обиход современных эзотериков с лёгкой руки Карлоса Кастанеды, на мой взгляд, следует понимать как отсутствие расхождения между убеждениями человека и его реальным жизненным поведением. Безупречность — это проявление внутренней духовности во внешнем поведении, и состоит она в способности действовать вопреки нежеланию и воздержаться от действия вопреки желанию. Отсутствие безупречности фактически есть форма бегства от встречи с отрицательным опытом. (Как справедливо утверждают буддисты, лишение приятного столь же мучительно, как и встреча с неприятным). Напротив, наличие безупречности в повседневной жизни немедленно приводит нас в прямой непосредственный контакт с блокировками тонкого тела, а мы уже знаем (и это очень важное знание!), что контакт сознания с блокировками означает встречу с неприятным, болезненным, с физическим и психическим дискомфортом, встречу с неудовлетворённостью, страданием, понимаемыми в самом широком смысле слова.

Итак, безупречность приводит нас в контакт с блокировками, а следовательно, в контакт с неприятным (страданием). Медитация же (конечно, имеется в виду не фантазийная медитация, уводящая нас от реальности, а медитация-самонаблюдение, медитация-осознание) как пребывание с этим страданием, обеспечивает быстрейшее через него прохождение. (При этом, в процессе медитации, нет ни малейшей мысли о том, чтобы побыстрее избавиться от страдания). Таким образом, медитация-самонаблюдение обеспечивает растворение энергетической и психической грязи, мутного и болезненного содержимого, выброшенного в результате безупречного поведения в ту сферу, где оно может быть осознано, а следовательно, и отработано.

Уровень духовного развития человека определяется способностью к безупречному поведению или, другими словами, к адекватной аскезе. Дон Хуан говорил, что тот, кто безупречен — развивает свой дух и своё энергетическое тело самым быстрым и самым эффективным образом, и при этом не нуждается ни в каких специальных методах.

С энергетической точки зрения наши желания — это очень серьёзно. Неудовлетворённое желание имеет огромную энергию, которая впитывается, обогащая тонкое тело человека. Конечно же, это происходит только при условии полного прохождения через период абстинентной ломки. Психосоматическое состояние неудовлетворённости должно быть полностью растворено через медитативный процесс, осуществляемый по формуле принятие плюс осознание. При наличии негативной привычки, хронического «хочу», требующего своего удовлетворения, энергия этого желания отчуждается от человека; если же мы от него освободились — тогда эта энергия вновь к нам возвращается. Это относится к преодолению и растворению своих «хочу», своих вожделений через отказ от их удовлетворения. Таким путём мы освобождаемся от Рага-обусловленности. Другой вариант, через который мы освобождаемся от Двеша-обусловленности, это способность пребывать вместе с неприятным, противодействуя естественной человеческой тенденции избежать встречи с дискомфортом и страданием.

Критика буддийской концепции счастья-страдания

Исходным пунктом и фундаментом классической буддийской философии являются четыре благородных истины. В кратком изложении они выглядят следующим образом:

1. Благородная истина о существовании страдания. Страдание универсально, повсеместно и является фундаментальным фактом человеческой жизни.

2. Благородная истина о причине страдания. Таковой являются многочисленные и неистребимые «жажды» (желания) человека.

3. Благородная истина о прекращении страдания. Освобождение от ига желаний и страстей человека приводит к прекращению страдания и одновременно к обретению наивысшего счастья. Поэтому третья благородная истина также именуется Истиной о Блаженстве.

4. Благородная Истина о Пути, ведущему к избавлению от страдания и обретению счастья.

Это Восьмеричный Путь, включающий в себя правильное воззрение, правильную решимость, правильную речь, правильное поведение, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное сосредоточение и правильное самадхи.

К сожалению, четыре благородных истины буддизма, впервые провозглашённые Буддой в своей первой Бенаресской проповеди, всецело остаются в пределах эмоциональной двойственности, оценочного противопоставления страдания (пали, дуккха) и блаженства (пали,сукха). Согласно Будде, состояние просветлённости (пали, ниббана, санскр. — нирвана) есть состояние наивысшего блаженства (ниббанам парамам сукхам). Формулировка четырёх благородных истин несовершенна, ибо в неявном виде задаёт отрицательное отношение к страданию (неудовлетворённости), задаёт стремление избавиться от этого страдания, фактически представляет собой словесное выражение эмоциональной двойственности «дуккха-сукха». Однако эту антиномию, как и любую другую, невозможно решить, оставаясь в её пределах. Путь духовного развития не должен быть ориентирован на избавление от страдания и обретение счастья, в противном случае он вырождается в минимаксную стратегию выживания, состоящую в усилении факторов, приводящих к счастью и уменьшении влияния факторов, приводящих к страданию.

В 1999 году, в русском переводе, вышла книга Далай Ламы-Четырнадцатого в соавторстве с американским врачом-психотерапевтом Говардом К. Катлером. В этой книге доктор Катлер излагает мировоззрение Далай Ламы и его взгляды относительно Пути духовного развития и смысла человеческой жизни (на основе лекций, прочитанных Его Святейшеством и личных бесед с Далай-Ламой). Книга носит характерное название «Искусство быть счастливым» с подзаголовком «Руководство для жизни». Как указано в аннотации, «эта редкостная книга… стала одним из самых выдающихся бестселлеров в США и других странах». Приведу несколько цитат из этого бестселлера, отражающих главные, стержневые идеи:

«Принадлежите вы к какой-то религии или нет, принадлежите вы к той религии или к этой — главной целью нашей жизни является счастье, главной мотивацией нашей жизни является стремление к счастью».

«Смысл нашего существования — поиск счастья».

«…начинать следует с определения факторов, которые ведут к счастью, и факторов, которые ведут к страданию. После этого необходимо постепенно исключить из своей жизни те факторы, которые ведут к страданию, и усилить те, которые ведут к счастью. В этом — смысл моей идеи».

Насколько это просто, очевидно и убедительно на поверхностном уровне, на уровне ума (дискурсивного мышления), настолько же это выглядит ошибочным, примитивным и упрощённым, если достичь видения этой проблемы посредством интуитивной Мудрости-Праджни.

Целью Пути никогда не является обретение счастья, целью Пути не является избавление от страданий. Цель Пути состоит в ином — в развитии сознания через трансцендирование этой эмоциональной двойственности.

Это и есть просветление или великая духовная трансмутация. Именно об этом сказано в «Сутре Помоста» Шестого Патриарха Чань-буддизма Хуэй-нэна:

«Глупые люди практикуют ради достижения счастья, но не ради Пути. И говорят, что практиковать ради достижения счастья и есть Путь».

На Востоке глубоко уважают и почитают просветлённого мастера Хуэй-нэна, Шестого Патриарха Чань-буддизма, чья «Сутра Помоста» является духовным шедевром мировой литературы и самым почитаемым текстом Чань-буддизма, однако, как оказывается, очень плохо его понимают. В этом и состоит извечная проблема передачи Высшего Знания — наставления даются с одного уровня сознания, а воспринимаются на другом, значительно более низком. В результате возникает неизбежное упрощение, огрубление и искажение наиболее тонких и глубоких концепций. В данном случае взгляды Хуэй-нэна и его Святейшества Далай-Ламы Четырнадцатого коренным образом расходятся. Даже если человек не имеет собственных познавательных ресурсов, не имеет собственных критериев различения и реагирует только на общепризнанный авторитет — даже в этом случае достаточно очевидно, что духовный авторитет Шестого Патриарха намного выше, по крайней мере, для всех буддистов Махаяны, нежели авторитет Далай-ламы. Просто удивительно, насколько могут быть наивными люди, полагающие, что глава социального института — церкви, то есть сугубо земной организации, будучи высшим иерархом, непременно будет и «самым главным» в духовном отношении. Простые верующие люди наивно полагают, что Римский Папа — самый святой, а Далай-лама — самый мудрый и самый просветлённый.

Как видим, всё это достаточно далеко от истины. Возможно, я слишком требователен и слишком критичен, однако такая требовательность вполне обоснована по отношению к человеку, каждое слово которого воспринимается окружающими с благоговейным вниманием. Предлагаемая Далай-Ламой Четырнадцатым философия счастья, отражает, скорее, ожидания современного западного общества и свойственный ему незамысловатый житейский прагматизм, чем глубокие духовные учения великих гуру Тибета: Падмасамбхавы, Наропы, Марпы, Миларепы и многих других.

Принятие «счастья» как основной ценности человеческой жизни приводит к распространению в обществе вместо философии долга (исполнять свою дхарму, своё жизненное назначение и жить достойно) философии «кайфа": «возьми от жизни всё, что можешь», «главное — жить как хочется, жить в своё удовольствие». Не удивительно, что с распространением такой жизненной философии совершенно синхронно растёт число наркоманов и алкоголиков, растёт преступность и моральное разложение общества.

Главным препятствием на пути духовного развития является бегство от отрицательного опыта и «залипание» на положительном, то есть Рага-Двеша обусловленность. Гедонистическое мировоззрение, столь распространённое в современном обществе потребления, с неизбежностью приводит к усилению этого препятствия, вместо его разрушения. Философия счастья — это, извините за грубое слово, философия жрущей свиньи. Да, в человеке, безусловно, присутствует животная природа, реализующая своё бытие в соответствии с принципом удовольствия-страдания. Однако в человеке присутствует и нечто большее, на что он и должен ориентироваться в своём развитии. Философия счастья, сколь бы возвышенной и утончённой она ни казалась, на самом деле, всегда ограничена, всегда находится в пределах Рага-Двеша обусловленности и совершенно не способна вывести сознание человека из сферы грубоматериального в более высокие сферы бытия.