Глава 7. Мировоззренческий кризис нашего времени и неизбежность появления новой познавательной парадигмы

Термин «парадигма», введенный в научный обиход Куном в его блистательной книге о структуре научных революций, обычно используется по отношению к сфере научного знания. Я же использую его в расширительном значении и говорю уже не о научной, а о познавательной парадигме, то есть о базовом для данной культуры способе познания, определяющем целую эпоху. От этого способа, подхода к познанию, зависит весь свойственный этой эпохе набор верований, убеждений и всё своеобразие их претворения в жизнь.

Фактически этой книгой я заявляю о появлении новой познавательной парадигмы, а следовательно, о появлении нового мировоззрения со всеми бесчисленными и многообразными последствиями. Кардинальное изменение наших представлений о мире, о человеке и его назначении, о способе познания и критериях истинности, о ценностях и смысле жизни стало неизбежным в условиях современного кризиса. Да, мы, — и это несомненно, — живём в эпоху величайшего исторического кризиса. Подобные великие кризисы были и ранее — при переходе от античного мира к христианскому, а также при переходе от Средневековья к Новому времени. Чтобы легче разобраться в современном кризисе западной цивилизации, сначала рассмотрим предшествующий ему кризис перехода к Новому времени. В основе этого анализа лежат взгляды великого испанского мыслителя Ортега-и-Гассета (1883–1955), изложенные им в трактате «Вокруг Галилея».

Предыдущий кризис пришёлся на последнее столетие Средних веков (непосредственно предшествовавшее переходу к мировоззрению Нового времени). В чём же состояла основная познавательная парадигма Средневековья и в чём суть трансформирующего кризиса того времени?

В средневековой Европе (до великого поворота 1600-х годов, так называемого Возрождения), как пишет Ортега-и-Гассет, «наука считалась второстепенным способом познания, второсортной духовной деятельностью. Истина в рамках какой-то одной науки вовсе не признавалась окончательной и всеобщей. Достоверностью высшей пробы обладали лишь теология и философия»¹.

Таким образом, познавательная парадигма Средних веков заключалась в признании высшего авторитета Священного Писания, в признании того, что не может быть никаких иных подлинных верований и убеждений человека, кроме как религиозных. Главным мировоззренческим содержанием этой эпохи была вера в Бога и Божественное откровение. Человек Средневековья — это, прежде всего, человек верующий (вполне справедливо и обратное). Как пишет Ортега-и-Гассет, «великий поворот 1600-х годов был итогом двухвекового исторического кризиса, самого тяжёлого из всех, что пережили нынешние народы».

Суть великого судьбоносного перехода в истории народов Европы, перехода 1600-х годов от Средневековья к Новому времени, заключалась в смене познавательной парадигмы. В этот период человек Запада перешёл от религиозной веры, от христианского мировоззрения, к гуманистическому рационализму, к убеждению в абсолютном превосходстве научного познания. Иначе говоря, произошёл великий переход от веры в религию к вере в науку.

Такому великому изменению соответствовал и переход от человека верующего — типичного продукта эпохи Средневековья, к человеку мыслящему, от человека религии к человеку науки. Наука получила признание как высший авторитет и абсолютный критерий истинности.

Ключевой фигурой великого перехода к Новому времени является Рене Декарт (1596–1650) — основоположник новой рационалистической философии, более того, создатель новой познавательной парадигмы. Благодаря победе этой новой парадигмы и произошёл переход от Средневековья к Новому времени, от христианского человека к человеку картезианскому.

С тех пор прошло уже 360 лет. За это время научный метод познания добился невероятных успехов. Новая познавательная парадигма реализовалась в небывалом расцвете наук и ремёсел, в научно-технической революции. Однако, в то же самое время, накопилось великое множество проблем (особенно тех, которые относятся к самой жизни, к реальному существованию человека), на которые наука не может дать нам приемлемого ответа.

Нас удивляет противоречие между научными требованиями определённости, ясности и однозначности, и тем, что во всех сферах реальной жизни мы наблюдаем прямо противоположное — размытость критериев, отсутствие ясных и понятных для всех ценностных ориентиров. Неопределённость, нечёткость, размытость, отсутствие единых правил, норм и оценочных критериев проявляются во всех сферах реальной жизни — в политике, искусстве, общественной морали. Современный человек похож на ёжика, заблудившегося в тумане². Он напоминает малого ребёнка, которого забыли обучить азбучным истинам и лишили базовых жизненных ориентиров.

Вспоминается забавный стих Владимира Маяковского:

Увы, современный человек оказался в положении крохи, у которого не оказалось папы, который мог бы ему дать ответ на эти важнейшие вопросы.

Парадокс! С одной стороны, сверхразвитие науки и признание её авторитета как абсолютного, с другой — хаос, зыбкость и полная потеря жизненных ориентиров современным человеком. Как заметил мудрый испанец Ортега-и-Гассет, «ни мужчины толком не знают, чему им по-настоящему служить, ни женщины — каких мужчин им по-настоящему любить».

В другом месте он развивает эти мысли, характеризуя современную эпоху следующим образом: «…множество знаний — и ни одного истинного, множество удовольствий — и ни одного полного, горы неотложных дел — и ни одного дела в абсолютном, подлинном смысле».

И всё это в условиях безраздельного господства науки и полного признания её авторитета, без малейших намёков на бунт! А ведь наука — это апофеоз стремления к ясности, точности и определённости! Где же эта ясность в нашей реальной жизни? Нет её! То, что мы имеем — размытость критериев и отсутствие твёрдых и ясных убеждений. Повсюду сплошное «как бы». «Дорогая, я тебя как бы люблю». Современный человек «как бы любит» и «типа живёт».

Сейчас у нас происходит то же самое, что наблюдалось в истории человечества и ранее, в кризисную эпоху позднего Средневековья. Ортега-и-Гассет описывает это следующим образом:

«Знание, например, оказалось настолько перегруженным всевозможными дефинициями, классификациями, аргументами, что в этой непроходимой чаще не удаётся обнаружить набор ясных и простых мыслей, которые помогли бы человеку действительно сориентироваться».

Поражает также удивительное противоречие между изощрённостью современной информационной техники (телевидение, компьютеры, Интернет — воистину технические чудеса нашего времени) с одной стороны — и невероятным убожеством, вульгарностью и примитивностью информации, идущей через эти устройства, — с другой. Справедливости ради отметим, что, конечно, есть и достойный информационный материал, однако слишком уж велик и чрезмерен удельный вес информационных шумов, зашлаковывающих наше сознание (одна реклама чего стоит!). Удивительное дело! В результате блистательных научно-технических побед вдруг обнаруживается, что мы проживаем на информационной помойке. Сомневающийся в истинности этих слов или считающий их слишком резкими, пусть на минуту отложит эту книгу и включит телевизор.

Ортега-и-Гассет с достойной искреннего восхищения проницательностью, пишет:

«…мы с вами живём в эпоху жесточайшего кризиса, когда человеку так или иначе предстоит снова пережить ещё один великий переворот (предыдущий — переход от религиозного мировоззрения к научному, произошел 360 лет назад, в середине XVII века — В.К.) Почему? Но разве не очевидно, что нынешний кризис происходит оттого, что новый уклад, сложившийся в 1600 году (уклад Нового Времени), исчерпал свои возможности, достиг предела и выявил собственную ограниченность, противоречивость, ущербность?».

Крайне важно в полной мере осознать, что то, что было основой успеха при переходе к Новому времени, именно это и лежит в основе современного кризиса. Не могу удержаться от соблазна ещё раз процитировать великого испанского мыслителя:

«В данную эпоху человек кладёт науку, чистый разум в основу всех своих убеждений. Наукой начинают жить. Вот почему Тэн замечает, что если раньше человек вооружался догматами Вселенских соборов, то теперь он обращается за ними прямо в Академию наук.

…в смешении научной и жизненной перспектив есть свои изъяны, другими словами эта (научная — В.К.) перспектива столь же ошибочна, как и перспектива богословская в её прежних претензиях на роль жизненной. Жизнь не терпит, и мы ещё не раз убедимся в этом, когда её подменяют ни верой в откровение, ни чистым разумом. Отсюда — кризис Ренессанса, отсюда же — суровый и загадочный кризис нашей эпохи. Тогда против откровения восстал чистый разум, теперь против чистого разума восстаёт сама жизнь, другими словами разум жизненный».

Но что же из себя представляет этот «жизненный разум»? В чём суть новой познавательной парадигмы, которая смогла бы вывести общество из нынешнего состояния мировоззренческого кризиса? Как мне представляется, ответ заключается в следующем.

Подлинное решение наиважнейших проблем экзистенции человека коренится в сфере тонкоматериального и в сфере духовного. Наука же всецело относится к сфере грубоматериального и проникнуть в иные сферы не в состоянии. Она там просто «не работает». Для сферы тонкоматериального адекватен качественно иной, недуалистичный способ познания, а именно, интуитивная Мудрость-Праджня. Подробный разговор о трёх сферах бытия (сфере грубоматериального, сфере тонкоматериального и сфере духовного) будет дальше, в разделе, посвящённом философским основам духовного развития. Что же такое интуитивная Мудрость-Праджня и чем конкретно она отличается от дискурсивного (научного) мышления — об этом я подробно говорил в предыдущей главе.

Сейчас же достаточно будет сказать, что суть очередного великого переворота в европейской культуре заключается именно в смене познавательной парадигмы. Это будет переход от рационализма (ratio, лат. — разум), от наивной и, увы, неоправдавшейся веры во всесилие человеческого разума, к интуитивизму, при котором наиважнейшим инструментом познания признаётся совершенно особая, качественно отличающаяся от рассудочного мышления способность — интуитивная Мудрость-Праджня. До сих пор интуитивная мудрость находилась в положении Золушки современной теории познания. Однако её время пришло. Задул свежий ветер великих мировоззренческих перемен, главной из которых является кардинальная перемена в гносеологии, в основном методе познания. Итак, это великий переход от господства разума к господству интуиции (собственно говоря, «жизненный разум», о котором пишет Ортега-и-Гассет, это и есть интуитивная Мудрость-Праджня, квинтэссенция здравого смысла), от человека разумного, к человеку интуитивному, от человека мыслящего к человеку медитирующему. Такова краткая суть новой познавательной парадигмы, безусловно, требующей и заслуживающей подробного и основательного обсуждения.

Рациональный метод познания, основанный на логике и дискурсивном мышлении, добился выдающихся успехов в познании неживой природы и привёл к научно-технической революции, коренным образом изменившей облик нашего мира. Однако он полностью провалился, когда был применён к познанию человека и общества. Для полноценного понимания этих сверхсложных объектов он оказался совершенно непригоден. Дело в том, что мышление и научное познание хорошо работают только в пределах сферы грубоматериального. Применительно к человеку это означает, что научный метод познания годится только для изучения его грубоматериальной составляющей (его физического тела). Между тем, уникальное качественное своеобразие человека коренится в его тонкоматериальной составляющей — в его энергетическом теле и, более того, в его духовном основании. Оно никоим образом не может быть объяснено на основе закономерностей сферы грубоматериального. Как может быть достигнуто подлинное понимание сути человека и смысла его существования, если современный научный рационализм вообще отрицает самое важное — энергетическую и духовную составляющие человека? Упрощённые и неадекватные представления о человеке уже привели западную цивилизацию к тяжелейшим последствиям. В странах Запада нарушено не только простое биологическое воспроизводство населения, но также и социальное воспроизводство личности. Под этим я понимаю способность общества воспитать порядочного и достойного человека, патриота своей Родины, уважающего законы своей страны и принимающего близко к сердцу её интересы, добросовестного работника, труженика и хорошего профессионала, наконец, человека высоких душевных качеств — честного, доброго и великодушного, уважающего окружающих людей и способного считаться с их интересами. К сожалению, современное западное общество (то же самое, увы, относится и к России), более не в силах полноценно воспроизводить себя ни биологически, ни духовно. Порождённая рациональным научным познанием либеральная идеология современного Запада и задаваемые ею ценности не удовлетворяют глубинных потребностей человеческого духа и не дают подлинного смысла человеческому существованию. Такое общество и такой тип цивилизации, вне всякого сомнения, обречены на гибель.

Если судить по результатам, главным из которых является качество человеческой личности, то несостоятельность современной научной антропологии (понимаемой в самом широком смысле, как совокупность всех наук о человеке) совершенно очевидна и не подлежит никакому сомнению. То же самое можно сказать и о попытках научного познания общества, результатом которых являются социальные теории, пытающиеся найти оптимальную модель социального, политического и экономического устроения общества. Два величайших социальных проекта, порожденных научно-рационалистической познавательной парадигмой — коммунистический и либерально-демократический, в своём упрощении чрезвычайно сложной социальной реальности оказались совершенно несостоятельными и полностью провалились. Относительно первого такого проекта — коммунистического, уже не осталось никаких иллюзий. Что же касается второго — либерально-демократического (по западному образцу), то эти иллюзии будут полностью разрушены в течение ближайших лет под напором тех ужасных событий, которые ожидают Западную Европу и провозвестником которых являются погромы во Франции в ноябре 2005 года. Западный демократический либерализм уже полностью себя исчерпал и, фактически, привёл западную цивилизацию к порогу гибели. Оба этих социальных проекта (коммунистический и либеральный) растут из одного корня и являются порождением западной научной мысли. Они же являются наиболее ярким подтверждением полной её непригодности для решения широкого круга социальных, политических, экономических и межнациональных проблем.

Сама жизнь вполне однозначно и недвусмысленно говорит нам о несостоятельности современной познавательной парадигмы. Картезианские представления о познавательной самодостаточности дискурсивного мышления (разума), на которых основана современная западная цивилизация, на самом деле, являются грубейшей гносеологической ошибкой, имеющей далеко идущие последствия.

Итак, наиболее важная идея этой книги заключается в том, что декартовский разум оказался несостоятельным для решения важнейших проблем экзистенции человека. Нам необходимо отказаться от устаревших и явно ошибочных представлений о главенствующей роли научного мышления в процессе познания.

Я никоим образом не призываю «к всеобщей лоботомии и тотальному уничтожению мыслительных способностей человечества» (А. Рогачев). Сильное и дисциплинированное мышление — большая ценность. Ему необходимо обучать, его нужно культивировать. И речь здесь идет не об отказе от мышления, а всего лишь о том, чтобы низвести его с того пьедестала, который оно незаслуженно занимает. Как говорил Н. В. Гоголь: «Не нужно слишком превозносить разум — его должность не более, как полицейская».

Но что же взамен? Ответ прост. Вместо разума — не-мышление, не-речь, не-думание. Когда мы перестаём думать, мы погружаемся в чистое бытие. В состоянии медитации мы пребываем с самой сутью своей жизни, пребываем с самой реальностью, не искажённой никакими проекциями нашего ума. Всё то, что творит наш разум, не только мысли, но и всё информационное содержимое нашей психики, представляет собой стенку, отделяющую нас от подлинной реальности, от мира, каков он есть на самом деле. Да, это просто, но какая мощь и какая великая надежда кроются в этой простоте. В ясности и покое умственного безмолвия мы обнаруживаем, что незамутнённость и прозрачность сознания — это вовсе не бесплодная негативность. Медитирующий с изумлением, благоговением и восторгом обнаруживает, что это не пустая пустота, что в ней содержится потрясающая насыщенность. Это живая пустота, насыщенная великой мудростью.

Именно эта, непустая пустота, порождающая интуитивную мудрость-праджню, и есть достойная альтернатива картезианскому разуму, весьма ограниченному в своих возможностях и неспособному быть надёжной опорой нашей жизни.